Я не знал.
Но в дороге всё будет по-новому, и, быть может, появятся какие-то желания. Цели. Сейчас их не было.
Я очень скучал по матери, по ее чуть грустной улыбке и душистым лепешкам и пирогам, по ее ворчанию и рассказам о прошлом… Было стыдно вспоминать, как я надолго покидал дом и не удосуживался порой ей написать, как мало уделял ей порой внимания и ласки…
«Она прожила хорошую, долгую жизнь», - говорил мне сосед, старый угрюмый кузнец. Правда, угрюмость была напускной, и я прекрасно знал, что старик был искренне привязан к нам обоим. Он и помогал мне схоронить маму. Но всё противилось этим словам – какая же это долгая жизнь? Где тут справедливость? У меня впереди, скорее всего, еще несколько столетий – так почему же не у нее?! Она больше заслужила их…
Когда мама заболела, я наизнанку выворачивался, пытаясь ее вылечить,  воздействовал магией – скорее всего, совсем не так, как нужно. У дхесс другая магия, в отличие от людей. А мой отец был из дхесс.
Но и магия не помогла. Мне показалось, что моя мать просто… устала.
«Бедный мой ребенок», - улыбалась она иногда, - «когда же ты станешь взрослым? Тебе тяжело будет жить… Ты не умеешь прощать и не очень-то ладишь с людьми…»
Что ж, буду учиться. Ничего другого не остается.
И лучше где-нибудь еще – не в родном городе. Слишком грустно возвращаться в опустевший дом и знать, что никто тебя там не ждет. И даже если со мною что-то произойдет нехорошее и я вообще в этот дом не вернусь – никто не забеспокоится, не заплачет…
Очень кстати вышла замуж дочка нашего соседа. И я договорился с кузнецом, что молодая пара перебирается в наш дом и живет в нем – бесплатно. Да и не стал бы я брать у них деньги. Зато ребята обещали ухаживать за садом, беречь мамины вещи и сохранить для меня комнату – если я вдруг захочу вернуться…
Надо собираться – ближе к вечеру через город должен пройти обоз с товарами с юга. Авось удастся к нему прибиться. Лучше бы в охрану, но в крайнем случае у меня найдется, чем заплатить…
Я вздохнул и пошел собираться.
Одежда на случай холода и дождя – не за горами осень, - кое-что из еды, мелочи, которые могут пригодиться в дороге, ну и самое ценное – дхесский составной лук. Это оружие сразу увеличивало мою ценность как наемника, хотя перед кем попало размахивать им не хотелось бы – да просто потому, что украдут и продадут. За очень большие деньги.

В охрану меня взяли. Победила жадность. Моя жадность.
Командир конвоя, Ладрив Олокс, был явно не в восторге от меня и от перспективы отвечать еще и за мои действия, помимо остальных семнадцати охранников. Но мне очень не хотелось начинать свой путь с траты монет – не так уж их у меня и много! И я всё-таки вынул свой козырь. Лук. И показал Олоксу. Кажется, он уже открыл рот, чтобы отказать, но, увидев оружие, передумал. Спросил, правда:
- И ты умеешь из него стрелять?
- Умею, - коротко бросил я. Очень хотелось предложить ему меня проверить или сказать что-то типа «попробуй выстрелить лучше!»
Но это было бы глупо. Во-первых, командир, скорее всего, не лучник, а мечник, а состязаться в бое на мечах я уж точно не стану. Да и нет у меня меча – только кинжал небольшой для самых разных нужд. А потом – не хватало еще поссориться с самого начала! Еще скажу ему что-нибудь не то, и в лучшем случае придется платить за дорогу и сопровождение, а в худшем вообще ожидать следующей оказии…
- Ну что ж… Если умеешь… - усмехнулся Олокс и добавил:
- Расчет по прибытии, в зависимости от  работы. Сейчас – только еда за счет нанимателя. Деликатесов не держим, извини. Твой фургон вот этот – и первое ночное дежурство. Ребята устали. Жратва там, - и показал на самую любимую повозку многих путешественников: маленькую печку на колесах, возле которой толпился народ.
Похоже, тратиться на городские трактиры командир не желал, обходясь собственными силами.
– Не передумал? – заботливо осведомился Олокс, ощупывая меня холодными, прозрачными голубыми глазами и явно отмечая и потертые штаны, и шрам на щеке, и мои необычные глаза, ярко-желтые, как у горной кошки. – Драк я не потерплю. У нас дисциплина.
- Понял, - я постарался состроить ничего не выражающую физиономию. Можно подумать, я тут отношения собираюсь выяснять!
- Ну тогда ты принят. Вещи положи вон в ту повозку. Мы отправляемся примерно через час.
И командир отвернулся, сочтя, видимо, что больше мне внимания уделять не имеет смысла, по крайней мере, пока я не нарушил какое-то из его правил.

На меня время от времени оглядывались и окидывали любопытными взглядами, но пока никто со мной не заговаривал. Хотя взгляды были вроде дружелюбными… Я тоже кому-то улыбнулся. Наконец, хлопочущий Тью провозгласил «Налетай!» - и охрана стала подставлять миски.
Тут только я и сообразил, что миски-то у меня с собой и нету! Ладошки вместе сложить? Народ я этим развлеку наверняка…
В моем мешке была посудина, но я ее брал с собой скорее в качестве котелка, и она для миски была чуть великовата. Если я с ней подойду сейчас, как пить дать скажут, что требую себе самой большой порции…
Сглотнув очередную порцию слюны, я пытался решить: подойти к повару последним – наверняка у него есть запасная посуда! – или всё-таки сбегать за своей? Из размышлений меня вывел веселый голос:
- А ты пока присмотри за моей миской. Если ты из нее съешь свою порцию каши, пока меня нет, она точно никуда не денется! Я в тебя верю!
Ошеломленный, я протянул руку за нежданной помощью, и прежде чем я успел сказать «спасибо», хозяин миски успел отойти. Я проводил взглядом стройную фигуру с довольно широким разворотом плеч (наверняка мечник!) и, встав, подошел за кашей.
- Вот… пожалуйста.
- На здоровье! – фыркнул Тью, бухая мне в миску основательную порцию каши. – Жуй шибче, сухофрукт, можно подумать, это не мы, а ты две седмицы впроголодь жил. Тебя что, не кормят в этом вашем Ябриле?
- Да нет… просто оно пролетает как-то… и не задерживается, - неловко попытался пошутить я, растерянный и даже немного растроганный.
Похоже, мне несказанно повезло! Повар, который посочувствовал новичку, положил ему полновесную порцию с куском мяса?! Ох ты ж Создатели… пахнет-то как. Но еще больше меня удивил и обрадовал незнакомый наемник, который без всякого намека или просьбы отдал мне свою миску. А ведь он тоже голоден! Куда же он отправился?
Во всяком случае, мне нужно поскорее освободить миску до возвращения хозяина…
- Вон что! – ухмыльнулся Тью, вторя своей физиономией раздавшимся за моей спиной смешкам, - тады надо начальству товось… доложить, чтоб закупился полуденным пшеном! Будем в тебе затычку делать, чтоб, значит, пролетать перестало!
Наемники заржали, и кто-то хлопнул меня по плечу:
- Ты проходи да жуй поскорее – глядишь, добавку застанешь. А то прям глядеть неудобственно на тебя – кормить и кормить, Юркий прав.
«Ну ты не гляди тогда, не напрягайся!» - сказал бы я раньше, быть может. Но сейчас не стал. Потому что и Юркий, он же Тью, и тот наемник, что заговорил со мной – и даже те, кто смеялся! – они на самом деле были ко мне добры.  И действительно сочувствовали. Чужому для них парню. И пусть смеются, я же сам нарочно подставился…
- Спасибо! Я приложу все усилия! – весело ответил я и вернулся на облюбованное бревно.
На душе стало тепло… и как-то горько.
Может, мне просто очень не хватает друзей?
Лучшие мои друзья остались в пограничной крепости, откуда я вернулся к заболевшей матушке. Соседи…  Они были порядочными людьми, но дружба у меня с ними как-то не сложилась... Вот бы хорошо найти здесь друга. Или  не здесь, а где-нибудь еще…
Но я уже знал, что пойду с обозом до конца (если не выгонят, конечно), постараюсь сдерживать дурацкий свой язык и подружиться с кем-нибудь из вояк. Больше всех потянуло меня к тому, кто выручил, отдав миску – только вот, наверное, у него тут все в друзьях! С такой улыбкой ему кто хочешь сам свою порцию отдаст. Потому что сразу видно, что нет в душе у этого человека ничего грязного и злого. Нет и быть не может. И все его любят. Только вот я ему вряд ли нужен…
Я заставлял себя есть чуть медленнее – так было сытнее! – и оглядывался в поисках хозяина миски.
Но его пока видно не было.

Ласгар

Я старательно ловил рачков, попутно удивляясь: а что это я так стараюсь? Почему я так досадовал, что сачок получился маленьким, а времени на изготовление ушло много? А последние несколько минок  я лихорадочно вспоминаю известные мне целительские заклинания?
Не то чтобы мне совсем не хотелось произвести приятное впечатление на хозяина обоза. То бишь каравана, конечно же, - дядька был очень колоритный, смугловатый, полный и волосатый, так что слово «караван» подходило ему всяко больше. Как его? Паанг? Типичный басохиец. Но и изобилие растительности, и полнота не портили купца, а придавали ему  своеобразия.
Похоже, он незлой. И хороший купец. А с этим Ханти у него вообще какие-то странные отношения… Тапками он в него кидается… А тот не обижается… А потом говорят совсем по-дружески… Любопытно!
Вот она, причина, демон их возьми! Мне очень хотелось произвести приятное впечатление на самого Ханти. Больше, пожалуй, чем на хозяина каравана.
Мне хотелось бы иметь право дружески хлопнуть его по плечу (вполсилы, разумеется!) и получить то же в ответ; увидеть в его глазах не просто веселую приязнь, обращенную ко всем без разбора, а интерес именно ко мне лично. Как к человеку. Ну то есть не совсем человеку… И чтобы для него не имело значение, что я дхесс!
Мои глаза говорят о моем происхождении слишком явно, и я уже не раз убеждался, что именно кровь дхесс вызывает ко мне интерес. Особенно у девушек. Жаль, что понял я это не сразу!
Ну конечно – малоизученный народ, никого к себе не пускающий, кроме отдельных случаев, оговариваемых особо!  Да и те, кого пускали, не особо много рассказывали. Если возвращались.
А таких, как я, совсем немного. И очень не хочется быть для окружающих чем-то вроде редкой южной птицы с разноцветным хвостом! Или таких вот рыбок…
Рыбок было и вправду жаль. Совсем беззащитные – и занесло же вас в чужие края, далеко от теплой южной речки! Или озера, одни Создатели ведают какого.
Ну вот. Хватит. Слишком много рачков тоже нельзя. И еще добавлю-ка я это растеньице, сейчас, главное, корни выкопать, не повредить…
Обратно я шел куда медленнее – со мною была серебряная сунда с рачками и травой. И водой, конечно же. Не хотелось бы споткнуться и выплеснуть всё это в грязь!
Почтенный басохиец на мой стук отозвался довольно спокойно и тапками меня привечать не стал:
- Заходи, духези, заходи. На тебя одна надежда. А то прямо не знаю – даже если коней загоним, и то…
- Не надо загонять коней, фоу, - попросил я. – Наоборот – задержитесь с отъездом еще немного… Я прямо сейчас и займусь этими бедняжками.
Сказал – и сам испугался. Раньше можно еще было отказаться. Сказать, что не умею, не стану, не рискну… Теперь – нельзя.
Купец крякнул, но не сдвинулся с места, продолжая перебирать в руке священное ожерелье южан – нанизанные на кожаный шнурок ягоды дерева фути, выдержанные в вине.
А я опять стал на колени перед рыбками.
С чего же мне начать? С магии или с рачков? Лучше уж с магии, а то если у меня не получится сосредоточиться именно на рыбках, неизвестно, что я могу натворить с рачками! А вдруг они нападут на рыбок?! Так-то они исключительно травоядные и поедают именно ряску, водоросли и всякий подобный мусор, но кто ж их знает! Вернее, меня. Так что посудину с рачками я пока отставил в сторону.
Я долго смотрел на рыбок. Крошечные создания, такие зависимые от человека, который может прервать их жизнь одним движением – перевернув посудину, например, - и они будут мучительно задыхаться, беззвучно раскрывая маленькие рты. Рыбки сбились в кучку и стояли в воде неподвижно, лишь еле заметно шевеля плавниками. Ну хоть кверху брюхом не переворачиваются, и то хорошо!
Я прижал ладонь к посудине. Рыбки не испугались, не отпрянули – похоже, им было уже всё равно. Бедные создания! Такие красивые!
А я стал вглядываться  в их плавнички, еле-еле повторяя движениями пальцев – их движения, и даже чуть приоткрыл губы, задержав дыхание… Надолго. Вот и мне теперь не хватает воздуха… как и им, наверное…
И я закрыл глаза, пытаясь слиться сознанием с рыбешками… или даже с одной из них. Услышать где-то вдалеке невозможно малую искорку жизни. Чем услышать? Не знаю… не ушами, конечно… наверное, тем потоком магии, который я иногда чувствовал почти как пульс или биение сердца.
Вот… что-то зацепилось… тихо, нежно погладить, как новорожденного птенца… она маленькая, ей нельзя много, от этого тоже можно умереть… это сродни тому, как капают водой на бумагу, чтобы расплывшееся по ней пятно было определенной величины. Это получилось не сразу, но всё-таки вышло!
И когда я повторил эту процедуру четыре раза, так и не открыв глаза, я почувствовал, что мне и вправду, кажется, не хватает воздуха. А еще воды! Пить хотелось так, что я бы, кажется, выпил эту посудину, не будь в ней рыбок.
Ноги затекли. Я сел просто на пол и наконец разлепил глаза. Хотелось лечь и не двигаться. Но – нельзя…
Как-то там бедные радужные малыши?
Я опять стал на натруженные колени и всмотрелся в стекло шара – их дом, всё, что оставили им люди… Дом…
- Надо будет потом переселить их в более просторную емкость, - пробормотал я. – Может, еще из-за этого им плохо, особенно если они родились там, где была проточная вода…
Купец опять крякнул, очень выразительно, и я заткнулся. В самом деле – где мы им сейчас подходящий дом найдем? Из седельных сумок вытащим?! А уж там, куда они едут, хозяева сами будут решать…
Ох, Создатели, помогите!
Я взял принесенную с ручья сунду и долил в шар – наверху он был открыт – примерно с полчашки воды. И опять надолго застыл, уставясь на рыбок.
Мне кажется – или они и впрямь стали поживее двигаться?!
Нет! Не кажется. Вот, одна отплыла в сторону, потом опустилась ближе ко дну, зависла над красивым камушком на дне – и плавничками она шевелила быстрее! Быстрее, чем раньше! Вот, махнула хвостом и отплыла к стенке шара другая, застыла у самого моего лица, словно наблюдая – что это такое непривычное показывают за стенками, не будет ли от него беды?
Еще одна отплыла в сторонку…
Рыбки словно заново начали исследовать свое жилище. А вот вам еще, чтобы веселее было!
Я взял выкопанное мною растение и осторожными движениями опустил так, чтобы корни оказались у дна, а само оно  легло на какую-то небольшую веточку, что была внутри. Теперь настала очередь рачков.
Краешком принесенного сачка я подцепил одного – и выпустил в новое обиталище. Не прошло и минки, как трудолюбивое создание облюбовало ту самую ветку, покрытую каким-то налетом, и явно стало этим налетом питаться. Работает! Моя задумка работает!
Я добавил еще одного рачка – и хватит пока. Посмотрим до завтра, добавлять ли еще. И я еще долго, долго смотрел, как рыбки, расплываясь в разные стороны и вновь соединяясь в стайку, демонстрировали мне свою красоту.
- Ну вот… А теперь можно и покормить… Только совсем чуть-чуть, - сказал я Паангу и протянул руку. Купец, не говоря ни слова, протянул мне мешочек, и я высыпал в воду крошечную щепотку пахучей смеси.
Рыбки разом подплыли к поверхности, и за несколько мгновений корма не стало.
- Чудеса! – вздохнул басохиец, во все глаза глядя на живой груз. – Ожили! Не сойти мне с этого места – ожили!  Ну спасибо, парень! Ну чудодей! Порадовал!
Он степенно выпрямился, отошел куда-то за занавеску и скоро вышел, протягивая мне несколько некрупных, но самых что ни наесть настоящих золотых монет.
- Держи-ка вот. Золото моей родины – куда более чистое, чем ваше. И… я дам тебе вдвое больше, если эти рыбы доедут до места назначения. И марулю ты хотел, да? Отрежешь, сколь надобно, без пригляду. Возьмешься приглядывать за ними?
- Возьмусь, конечно… Спасибо, - я даже растерялся немного при виде этой более чем щедрой награды. – Только… я ведь не знаю. Вдруг им потом еще хуже станет? – я посмотрел на посуровевшее лицо басохийца и добавил:
- От души надеюсь, что этого не случится. Но ведь я никогда раньше не лечил рыб!
Даи Паанг недовольно поджал губы и хмыкнул:
- Что ж… будет надеяться, да. Куда деваться? Все одно стемнело уже, трогаться поздновато… Иди, Лас, отдыхай. Я тоже лягу, пожалуй, – что-то как-то муторно мне…
- Муторно? А что такое? – я даже с радостью переключился на привычное. – Тошнит? Или болит что?
Люди – это не рыбки, с людьми легче… Лечить легче. Общаться порою куда лучше с рыбами.
- Да ничего такого уж… - поморщился купец. – А ты что, и людей пользуешь, что так вскинулся?
- Да я в основном людей и пользую… Вернее… ну, когда никого более знающего нет, - смешался я.
Басохиец подумал, потом качнул головой и сказал:
- Покамест нужды нету. Да и ты не выглядишь сейчас достаточно бодрым. Иди, отсыпайся. Утром поглядим. Коли понадобишься, так я позову тогда. Может, даже и вовсе лекарем караванным тебя найму. Ежели ты и впрямь обучен этому делу, то и нечего тебе у Олокса делать тогда, лучше за здравием общим следи.
- А что, в обозе нет лекаря? – забеспокоился я.
Отвечать за всех! Да ни за что! Ну… то есть если никого другого нет, то конечно… должен же кто-то заботиться! Но… а если кого-то ранят? Или еще что-то серьезное? Вот демон…
- Нету, - Оммодр развел руками, - в прошлый раз племянница ходила с нами, знатная целительница, а в этот раз не сложилось. Пришлось так в путь пускаться.
- Понятно, - уныло произнес я. – Доброго вам сна, светлый фоу.
- И тебе звездной ночи, добрый духези.
Вежливо поклонившись, я вышел. Добрый! Разве я добрый?
Добрым меня называли больные в нашем городе… ну так им положено, я же им помогал, а вернее – помогал матери. Делал свою работу. Жалел их – особенно детей, а разве можно не жалеть?
Но я никогда не считал себя особенно добрым! Как часто в ответ на оскорбление во мне поднималась ярость и готовность убить?! Я не очень-то умею прощать и долго помню обиду…
Несколько озадаченный, я побрел к Олоксу.
День догорал. Закатное небо напомнило мне бедных рыбок… Так же переливалась сиреневым цветом их чешуя. Тень под деревьями становилась почти непроглядной, особенно для человеческого глаза. А ведь мне предстоит сейчас ночное дежурство, вспомнил я. Не исключено, что до его начала еще часа полтора, но если я сейчас лягу поспать, то наверняка, будучи разбужен, чувствовать себя буду еще хуже, чем сейчас. Уж лучше я потом посплю, после дежурства!
Командира я нашел как раз возле фургона, где хранились вещи и, что для меня было главным, мой лук!
Первым делом я кинул взгляд внутрь фургона – вот он, родимый, вот он, мой сверточек. Можно выдохнуть.
- Я готов заступать. Каковы мои обязанности? – спросил я у Олокса, в меру способностей изобразив преданный и почтительный взгляд.
- А вон они стоят, твои обязанности, - кивнул Олокс в сторону. – Вооон те три повозки. Чтобы никто, кроме своих, к ним не подходил. Ну а вернее – кроме тебя да вон того парня… Крав, давай сюда!
Поименованный Кравом приблизился не торопясь. Это был высокий детина с короткими волосами неопределенного цвета, перебитым носом и цепким, внимательным взглядом – так смотрят, когда целятся. Но на мне его взгляд не задержался – Крав не отрываясь глядел на лук, который я освободил от его «одежд». Глаза его заблестели, кажется, парень даже улыбнулся:
- О какой! Добро. Пошли. Меня Крав зовут.
- Лас.
И я быстрым движением – мы так здоровались в пограничной крепости – слегка толкнул кулаком протянутый мне навстречу кулак. Это было приветствие пограничников – не наемников, но именно этот жест, выплывший внезапно у  меня из памяти, наработанный и привычный, сломал какую-то преграду между нами. Во всяком случае, мне так показалось.
Крав хлопнул меня по плечу:
- Пошли за мной, Лас! Устроимся поудобнее.
И мы устроились. Крав угостил меня вяленой рыбой, а я его – копченым салом, взятым из дома. Жаль, нельзя было запить это всё пивом, но что делать: теперь я был на службе.

Ласгар

Моя первая стража прошла спокойно. Ничто не нарушало покой каравана, кроме редких криков ночных птиц, всхрапывания лошадей да бормотания моего напарника. А еще, в самый глухой час, вдруг в кустах послышалось шуршание – да громкое, целой шайке разбойников впору! Крав еле слышно выругался сквозь зубы и схватился за оружие… и тут в свете Ночного Серебра показался крупный еж, которого явно не заботило, что он производит столько шума. Я тихо рассмеялся:
- А ему плевать, что все слышат. Его поди ухвати…
- От же…! - не очень разборчиво выругался Крав. И добавил, успокоившись:
- Смешная тварюшка…
- Особенно нос, - серьезно добавил я.
- Нос не знаю. А вот как он свою ежиху… тово? А? И мелких у них ни разу не видел… неужто вот прям сразу с иголками рожаются?
- Угу. Только они сперва мягкие совсем… А ежиха иголки прижимает. Я сперва думал, что она на спину ложится, - хохотнул я. – Ан нет!
- Ты что, видел, что ли?! – потрясенный моими познаниями, Крав уставился на меня сначала чуть ли не с восторгом, а потом с большим подозрением, - разыгрываешь меня, небось?
- Нет. Правда. Кто-то рассказывал, а я услышал. Так что они тоже… как и все звери. Коль она хочет, то и иголки свои поджимает… Потом-то они обратно возвращаются, понятное дело. Ничего не напоминает? – усмехнулся я.
И вовсе незачем знать Краву, что про ежей мне когда-то рассказывали на лекции в универсуме, который я не закончил.
- И точно, - хмыкнул он, все еще разглядывая меня с некоторым сомнением. Потом пожал плечами и отвернулся, снова всматриваясь в окружающую нас ночь.
- Слушай, Лас, а зачем ты нашему фоу нужен был? – неожиданно спросил он. – Я видел, ты из его повозки вышел…
- Да я посоветоваться с ним хотел, - сказал я с видом полнейшей откровенности. – Сколько жен лучше иметь: две или три?
Крав с готовностью гыкнул:
- А он что ответил?
- Сказал, что ни одной…  Или, - я переждал веселье Крава, - тогда уж лучше три… Потому что две могут объединиться против мужа, а трое – вряд ли, непременно на чем-то разругаются…
- Понятно… - он вдумчиво покивал. – Про жен смешно получилось. Ну а если серьезно – зачем ты к нему ходил?
Хотелось сказать правду. Но ведь, кажется, рыбки – это тайна? Не понимаю, правда, почему… И я сказал часть правды:
- Он спрашивал, могу ли я, если надо, стать лекарем отряда. Потому что сейчас его нет, так ведь? А я раньше… немного лечил.
- Ух ты! – Крав тут же воодушевился. – Так ты у нас новым лекарем будешь?! Вот радость! Госпожа Цивани-то с нами в этом разе не пошла. Да и впрямь – куда ей, непраздной, с обозом-то? А мы уж привыкли к хорошему – что лекарь под боком, есть к кому пойти, если вдруг что… Ну здорово! Порадовал!
- Ох… Крав, я еще не сказал «да»… Прежде всего потому, что у меня нет опыта! И если по пути встретится кто-то более подходящий на эту роль – так будет лучше.
Лицо наемника вытянулось от огорчения, но спорить со мной он не стал. Только вздохнул печально, всем своим видом показывая, как тяжело каравану без лекаря.
- Рыбки еще хочешь? – спросил он меня.
- Да… Совсем маленький кусочек дай, пожалуйста… Крав, если что, не приведи Создатели, произойдет, я, конечно, сделаю всё, что могу! Но… лучше бы всё-таки был кто-то еще.
Он кивнул и протянул мне половину рыбешки. Потом снова вздохнул и сказал без всякой связи с лекарской темой:
- Утром готовить будет Судзива, жаль. Все-таки Тью зря не соглашается на кашевара – мы б даже сами скинулись, если ему деньжат мало. Хотя фоу сам предлагал ему повысить жалованье, если б тот согласился поварешку почаще держать. Эх… Ты, может, готовить умеешь, а, Лас?
- Нуу…
Я замялся.
Вот только не хватало прослыть всезнайкой и хвастуном, который за всё берется и всё знает, начиная от ежиных свадеб!
Готовить-то я готовил. И в крепости приходилось, и когда мама уже совсем больная была… Но удовольствия мне это не доставляло. Так что Тью я в общем-то понимал.
- У Тью во много раз лучше, - сказал я. – Крав, скажи… А как тут вообще? Олокс – он строгий? Ты давно с ним ходишь?
Этот парень мог не ответить. Но то, что он скажет, будет правдой, это я чувствовал! А мне так хотелось знать, куда я попал…
Слишком хорошо всё складывалось. Даже странно. Этот Паанг, щедрый и не заносчивый, чей дар угнездился в мешке за поясом, Ханти с его мальчишеской улыбкой, рядом с которым становилось как-то легче и теплее…
Неужели и вправду всё – так? Или я немного одичал и просто соскучился по людям? И нужен ли я им – такой, как я есть?
Я не сразу решился спросить. Казалось бы, чего проще – сидим вот, болтаем о том, о сем… Каюсь, я был любопытным, но всегда старался этого не показывать. Но Крав спросил обо мне, о моей встрече с купцом, и я вроде как имею право спросить его в ответ!
- Я-то? Давно. Нас таких тут трое, кто с ним больше пяти лет. Я, Судзива и Крошка Пат. Остальные позже прибились. Самый говнистый – это Рунди Косец, к нему не лезь. Меня и Судзи можешь спрашивать, если чё, а Крошку даже не пытайся – он у нас тот еще говорун. Зато как вдарит… быка валит кулаком с одного удара. Олокс – классный командир, не сомневайся. Он в гвардии был, басорийской, его оттудова поперли в свое время, наказал там кого-то не того, вот и… Ну да ладно. Выучка хорошая, командовать умеет, потерь с ним почти не бывает. А так ребята хорошие подобрались. Вон, тот же Тьюроп – кашевар же талантище! Или Тарамби – чудесно с конями ладит, если будешь себе лошадь покупать, обязательно с ним иди и с Рунди, Рунди тебе сторгует чё хошь, а Тарамби коня выберет самого-самого. А ежели что починить… ну, порвалось там или что… с этим к Ханти. То есть… - Крав даже засмущался слегка, - мы и сами энто дело можем, но у него лучше всех выходит. И не отказывает он никогда.
- Вот оно как, - пробормотал я тихо. – Значит, руки у него… талантливые… И вообще…
Я бы не стал, наверное, просить Ханти что-то сделать – лучше бы я сам чем-то ему помог! Вот только чем? Ничего ему от меня не нужно… Рыбок вон полечить – да и то, это же Оммодр просил…
- Ну… вроде того, да, - кивнул Крав. – Ты верхом-то как, хорошо умеешь?
- Да нормально. Пока никто не жаловался… Крав, а вы давно в дороге?  Пока никаких происшествий не было?
- Да так… месяца три уже тащимся. Была один раз заварушка, когда Рашайн проезжали, но так… по мелочи. Скорее недоразумение, чем серьезное что-то, - Крав ожесточенно впился в неподатливый рыбий хвост, оторвал от него жесткую полоску мяса и начал жевать. – А ты с чего вдруг к нам подался? Чем тебе этот городишко не угодил?
- Да всем вроде угодил… - я смущенно улыбнулся. – Вообще-то я здесь родился. Нормальный город. Только, знаешь… тут ничего не происходит.
- Заскучал? – усмехнулся Крав.
- Ну да… Наверное.
Я задумался. Что это? Щемящее чувство какой-то неполноты, возникающее особенно сильно в сумерках, по вечерам, когда хочется то ли напиться, то ли удавиться… то ли петь что-то такое красивое – да вот только я и песен почти не знаю. В основном солдатские. Это, значит, просто скука? Может быть…
- У меня мама умерла недавно, - сообщил я Краву, немного стесняясь этого детского «мама». Но к демону! Я не стану в угоду другим говорить о ней обезличенно и чуждо «мать»…
Крав тут же отвернулся, сочувственно вздохнув.
- Звиняй, Лас… не хочу бередить. И понимаю тебя, наверное. Я свою матушку семь лет как похоронил… с того дня ни разу в село не заглядывал.
- Сразу же уехал? – чуть хрипло спросил я.
- Сразу. Не смог я там… Дом тетке оставил с садом, она все деньги совала… я коня только забрал да еще солнышки матушкины, для волос которые… И все. Ровно угли прогорели, пеплом все осыпалось. Кончилось тепло.
- Да… именно так. Я тоже прихватил…
Я машинально потрогал через рубашку мамин медальон, с которым она не расставалась. Думаю, ей было бы приятно, что теперь его ношу я!
Крав, кажется, заметил мой жест и дружески похлопал меня  по плечу.
Мы сидели и молчали.
Молчать с Кравом оказалось легко. Я знал, что он меня понимает – и сам прекрасно чувствовал его. И   когда в лесу опять что-то зашуршало, мы стремительно переглянулись, и вот уже моя стрела нацелена в сторону шороха, и клинок Крава готов к бою. Треск ветвей – и вот какая-то заполошная птица взлетает с хриплым клекотом. И чего ей не спится?
Больше нас никто не беспокоил. Крав медленно и с чувством точил свой клинок – очень полезное и успокаивающее занятие. А я в основном наблюдал, как Ночное Серебро медленно перемещается по небу – и потом свет его начинает слабеть. А на востоке небо потихоньку светлеет…
Караван начинал просыпаться, и вот уже кто-то отправился за дровами, кто-то за водой. 
Я видел, как из фургона наемников выбрался Ханти. Спрыгнул пружинисто и ловко так -   и весело помахал нам, как будто мы давно не виделись и наконец встретились… Я поднял руку в ответ, но жест вышел неуверенным и заторможенным.
Наверное, надо вот так жить, как он – радоваться всему, и утру, и вкусной каше, и веселому слову, не раздумывая, когда и как ты можешь всё это потерять. Не вспоминать грустное. Хотя бы… не чаще раза в день!
И мне опять захотелось подружиться с Ханти. Нет, пожалуй, не так. Мне захотелось… чтобы он захотел подружиться со мной.
К нам с Кравом подошли двое наемников – судя по рассказу моего напарника, тот самый Крошка Пат, высоченный верзила с неожиданно мягкой походкой, и с ним еще один, наверное, Судзи – черноволосый и смуглый.
- Ну всё, ребята. Идите отдыхать, - проговорил он. – Всё спокойно?
- Угу, - ответил я. – Еж только на свидание ходил. И всё.
- Ну лады, - улыбнулся смуглый. – Не понадобился, значит, лук.
Он тоже любовался моим оружием – но не с завистью, не с недобрым чувством «да ты такого оружия не стоишь!» - я много видел таких взглядов. Просто любовался, и всё. Как красивой женщиной.
- Пусть подольше не понадобится, - с чувством сказал я. – Разве что поохотиться…

ЛАС

Я осматривал бриггу Ханти, растерянно улыбаясь. Вполне себе нормальный доспех. И не очень тяжел вроде. В крепости нам более  тяжелые и грубые давали, в основном…
Так что мне, можно сказать, повезло!
Всё-таки Ханти немного странный. Он ведь не обязан был снабжать меня защитой! В общем-то я сам был виноват – никто не мешал мне выкупить мою старенькую пограничную бриггу, или даже разориться на новую – деньги были. Если уж собрался наемничать!
Но у меня был собственный бзик. Я не любил надевать защиту.
Мне казалось, она меня сковывает, делает неловкими мои движения, даже дышать в ней как будто мне становилось тяжелее…
Но Ханти с такой заботой подбирал мне защиту, и даже – вот удивительно! – как будто смутился, когда говорил, что его собственная бригга более новая… Вот чудеса!
Не мог я ему отказать. И со вздохом оглядев броню, я смирился с тем, что придется ее надеть.
Но не сейчас. Чуть позже. Еще хоть немного походить свободным…
А ведь Ханти сейчас, очень может быть, говорит с Олоксом обо мне, вдруг подумал я. И быстрым стелющимся шагом я почти побежал в сторону, где был наш командир – не останавливаясь и стараясь особенно не задумываться, потому что знал: если засомневаюсь – поверну обратно.
Подслушивать – некрасиво. Мягко говоря. Но я ведь не секрет чей-то выведать хочу, чтобы передать врагам! Мне просто очень хотелось знать, что же обо мне думает Ханти.

Мне повезло – я смог подобраться к говорившим сзади, не потревожив ни их самих, ни кого-нибудь из товарищей. Ближе подходить было нельзя – дальше было светлее и место открытое, но со своего места я мог услышать беседу. На пределе слышимости, но мог!
К счастью, других звуков не было, и Ханти с Олоксом никто не заглушал…
…- Я – верю.
Это Ханти… Во что он верит? Или – кому? Быть может, мне? Верит, что я не какой-нибудь подсыл разбойников? Хорошо бы…
- Веришь? Ты? – голос Олокса звучит не то чтобы недоверчиво, но с этакой усмешечкой.
- Интересно… надо будет потом его поспрашивать, много ли он о тебе узнать успел… А ты ему уже сказал, что ты проклятый?
Проклятый?! Ханти? Да за что же, Создатели? Такой добрый парень, ко всем относящийся хорошо, ровно, рядом с которым становится легче на душе? Которому так и тянет рассказать о себе, посоветоваться – и только умом понимаешь, что ему это не больно-то надо, ведь вы пока еще не друзья…
Да. Мы – напарники.
- А мы меня не обсуждали. Да и не ко времени. Проклятье мое в бою никому не мешает, а после боя… наверное, скажу. Только не сразу.
- Отчего же не сразу?
- Чтобы он успел остыть. Это все?
Голос Ханти не такой, как всегда. Отчужденный. Словно он за мгновение выстроил стену между собой и Олоксом. Хорошую такую стену – в человеческий рост, и забор на ней с шипами…
Он что, боится, что проклятье оттолкнет меня? Так ведь не он же проклинал, а его прокляли… Сколько же зла, должно быть, было в том человеке, что это сделал!
А ведь меня учили когда-то снимать проклятья. Вспомнить бы! Только не делал я этого никогда…
- Пожалуй, да. Иди, вы сегодня дежурите. Если все пройдет тихо, завтра в повозке отоспитесь оба.
- Угу. Спасибо.
Четко, как на построении. Всё! Мне пора… А то вернется Ханти и не застанет меня…
Я припустил обратно и уже еле-еле, в основном по наитию, разобрал:
«Береги новичка…»
Это меня, значит… Выходит, Ханти рассказал обо мне что-то хорошее. Раз Олокс говорит «береги».
Как мне заговорить с ним о проклятии? Так не хочется признаться в том, ч то подслушивал… А снять проклятие нельзя, если не знать о том, какого оно вида. Во всяком случае, я иначе не умею!
Ханти появился совершенно не оттуда, откуда я его ждал. Быстро хлопнул меня по спине – видимо, проверял, надел ли я доспех. Недовольно нахмурился и с лязгом вывалил передо мной целую кучу железа. Ну или мне так показалось – уж очень все это добро… громыхало.
- Держи вот, я тут пробежался по ребятам, нашел неплохой шлем. И наруч, один, правда. И поножи еще. Мы с тобой всю ночь на страже, до утра. Парни перепьются все – по крайней мере, именно так это будет выглядеть. В случае нападения они должны успеть проснуться. Для этого ты наденешь все это безобразие. Договорились?
- Для чего надену? Чтобы разбудить ребят грохотом своей амуниции? – усмехнулся я.
- Хотя бы, - проворчал он в ответ. – Еще может помочь выжить – говорят, так бывает. Я даже слышал пару вздорных слухов, будто именно для этого всю эту ерунду и делают.
Я рассмеялся. Стало весело и легко. Ханти беспокоится за меня – и что-то говорило мне, что не только потому, что я его напарник, и мы ожидаем нападения. А и просто обо мне – как о человеке… не совсем человеке.
Хотелось бы верить, что Олокс сказал ему беречь меня не из-за того, что я полукровка… Жаль, что этого не скроешь.
- Всё. Ты меня убедил. Я надену бронь. И я очень тебе благодарен, - сказал я с чувством.
- Уф! Однако я волшебник! – тут же усмехнулся он, светлея на глазах. – Я смог убедить тебя надеть бронь! То есть главный подвиг своей жизни уже совершил, надо понимать. Теперь и помирать можно, в общем-то, ничего круче уже не светит.
- Попробуй только умереть! – почти зло сказал я. – Я тебя оттуда за уши вытащу! Ишь, что задумал…
На мгновение мне вдруг представился Ханти, лежащий на земле со стрелой в груди – и с улыбкой облегчения на лице. Может ли быть, что он не дорожит жизнью из-за своего проклятия?!
- Боюсь, боюсь! – замахал он руками, довольно потешно изображая испуг. – Лас, давай уже займись защитой. Ты бриггу подогнал? Или вместо этого всякими нужными вещами занимался?
- Да всё с ней в порядке. Я там кое-что закрепил, нормально будет. Сам-то ты наденешь защиту? – напряженно спросил я.
Ханти изумленно уставился на меня и даже моргнул от растерянности.
- Я что, похож на самоубийцу – без доспеха стражу нести? Конечно, надену! – и еще удивленнее добавил, - а ты что же, подумал, что я всерьез про «помирать можно» сказал?
- Надеюсь, что нет, - смущенно сказал я. – Извини…
Ханти улыбнулся:
- Да брось, не стоит оно твоих извинений. Даже интересно! Получается, я произвожу впечатление очень странного типа! К тому же я, признаться, отвык, что обо мне беспокоятся. Приятно это, оказывается!
Да, Ханти, это приятно. И непривычно. С тех пор, как умерла матушка, обо мне никто не беспокоился. А я-то, дурак, тяготился ее заботой и подолгу не давал о себе знать…
Как же стыдно теперь думать об этом!
И вот ты тоже беспокоишься за меня?
Хотя, наверное, причин этому может быть как минимум две. Первая – и самая главная – это наше общее дело, и кто бы тут ни сидел рядом с тобой, ты беспокоился бы о нем точно так же… Дело – прежде всего. И безопасность остальных, разумеется!
А вторая – жаль терять диковинку, охранника-дхесс…
А вот я сам по себе – буду ли интересен кому-нибудь? Не как дхесс?!
Мы с Ханти облачились, и я спросил:
- А мы с тобой тоже должны будем делать вид, что мы вовсю празднуем? Или мы будем вроде как единственными трезвыми охранниками?
- Именно что единственными трезвыми. Пойдем к костру, посидим, пока спокойно все… заодно можно чего-нибудь погрызть, ну и поболтать. Ты вроде хотел что-то узнать про Алачатти, если я не ошибаюсь.
- Хотел, да!  - поспешно подтвердил я и добавил:
- Думаю вот… сколько они дадут нам времени, чтобы напиться? И точно ли не догадались, что мы неспроста такие… вальяжные?
- Знаешь, если они что-то там заподозрят и раздумают на нас нападать, меня это нисколечко не расстроит, - тихо засмеялся Ханти. – А что касается времени… Не знаю, Лас, но я бы на их месте дал вину подействовать. То есть… час после начала тишины. Аккуратно снять часовых, вырезать спящих (ну или связать, если кровожадностью не страдаешь), а там можно брать все, что захочешь. Включая рыбок.
- Мда уж… Думаешь, именно эти красавицы являются основной целью? – усмехнулся я.
- Ну а отчего бы и нет? Сам же видел – действительно ведь красавицы!
- И правда. Любители экзотики порой совершенно сумасшедшие… Ханти, а можно попросить тебя? Ты иди к костру и возьми, пожалуйста, что-нибудь погрызть на мою долю, а я сбегаю к рыбкам. А то не проведывал сегодня бедолаг – мало ли… Я через минку буду!
- Смотри только не нарвись на неприятности по дороге, - строго сказал он мне, старательно пряча смешинки в глазах. – И привет этой мелюзге передавай, они уже как родные прямо… А погрызушки я тебе приберегу. Ты как насчет сушеных яблок, не возражаешь?
- Нет, что ты! Я их очень люблю! – бросил я и припустил к фургону почтенного Оммодра.
Подбежав, постучал не очень громко, но настойчиво, и проговорил:
- Светлый фоу, простите за беспокойство, это я, Лас… Могу ли я поинтересоваться, как там поживают… мои подопечные?
Басохиец что-то невнятно проворчал, потом я услышал его шаги, и полог откинулся.
- Заходи, Лас. И проверяй сам. На мой взгляд с ними все хорошо – как ты посадил туда этих мелких тварей из пруда, так и повеселели все… Но ты глянь на всякий случай…
Я вошел и поскорее устремился к рыбкам.
Малышки были живы и веселы!
Порой они и застывали в одном месте, но чаще плавали, исследуя невеликое свое обиталище. Тыкались мордочками в принесенное мною растение, которое, кажется, даже чуть подросло – но оно всё-таки было для них несъедобным. Ничего. Запас корма у Оммодра есть…
И результаты деятельности рачков были тоже видны! Вода стала как будто более прозрачной – а на самом деле, я полагаю, они просто съели весь тот налет, что был на стеклянных стенках. Похоже, завтра мне нужно будет поискать в ближайшем ручье уже корм для рачков… Или убирать часть из них.
Я вздохнул с облегчением.
- Вроде всё хорошо. А как они едят? – спросил я и усмехнулся про себя: ни дать ни взять, домашний доктор! «Что ел больной? Как мочился?»
- Как проглоты, - ворчливо отозвался достопочтенный фоу и отчаянно, широко зевнул. – Ничего, еще денек, и я избавлюсь от этой обузы! Хотя, нельзя не признать, обстановку они оживляют. Может, птичку какую завести? Все-таки с птичкой попроще ж будет, чем с этими вот…
- Может быть. Только… скучно ей будет в клетке, - неловко улыбнулся я.  – Но ведь в Басохи можно купить кота? Я слышал про них… И даже видел.
- Можно. У моих женщин есть две кошки, и кот еще тоже… Хм. Думаешь, их можно брать с собой в дорогу? – купец задумался, потом снова зевнул и махнул рукой. – Ладно, потом. Переживем эту ночь – будем думать, что там с кошками. А нет, так и думать не придется. Верно?
- Мы переживем, фоу Оммодр, - твердо сказал я. Поклонился купцу и поспешил к костру, где должен был ждать меня Ханти…
Ждать меня. Хорошо, когда тебя ждут!