Про кота
Кот спал с женой. Он упирался в неё спиной и отталкивал меня всеми четырьмя лапами. А утром, смотрел нагло и насмешливо. Я ругался, но ничего не мог с этим поделать. Любимец, видите ли. Лапочка и солнышко. Жена смеялась, а вот мне не было смешно.
Этой вот самой “лапочке” жарилась рыбка, потом из неё вынимались косточки, а хрустящая вкусная шкурка складывалась маленькой аккуратной горкой рядом с тёплыми, ещё дымящимися сочными кусочками на его тарелочку.
Кот смотрел на меня, изобразив кривую ухмылку, что видимо означало:
"Ты неудачник, а настоящий любимец и хозяин тут я."
Мне доставались от рыбки те кусочки, которые не шли паршивцу. Короче говоря, издевался он надо мной как мог. И я ему мстил соответственно, то отпихну тихонько от тарелки с рыбкой, то скину с дивана. Война, короче.
Иногда в мои тапки и ботинки подкладывались мины замедленного действия. А жена смеялась и говорила:
-А нечего его обижать. И гладила своё солнышко. Кот смотрел на меня снисходительно и свысока. Я вздыхал. Что поделаешь? Жена у меня была одна и тут говорить было не о чем. Так что приходилось терпеть.
Но в это утро…
В это утро, собираясь на работу, я услышал из прихожей отчаянный крик жены. Бросившись туда, я увидел такую сцену. Шесть килограмм торчащей во все стороны шерсти, когтей и жуткого настроения бросались на жену, как бык на красную тряпку.
Увидев меня, зверюга прыгнул мне на грудь и так толкнул, что я, вылетев из прихожей, упал на пол. Вскочив, я схватил стул и выставив его, как щит, схватил жену за руку и потянул в спальню. Кот, прыгнув, ударился об одну из ножек и отчаянно вскрикнул. Так громко крикнул.
Но это не остановило его. Он продолжал атаковать нас, пока дверь в спальню не закрылась за нами. Мы стояли и прислушивались к шипению за ней. Потом стали замазывать спиртом и йодом из аптечки свои многочисленные царапины.
Стоя в спальне, жена звонила на работу и объясняла, что наш кот взбесился и исцарапал нас и что придётся теперь ехать вместо работы в больницу. После неё позвонил я и всё слово в слово точно повторил своему начальнику.
И тут…
Тут земля вздрогнула и, вздохнув, качнула дом. В кухне треснули и вылетели стекла, а в ванной треснуло наружное стекло. Я уронил телефон на пол. Наступила оглушительная тишина. Забыв про кота, мы вылетели из спальни и, бросившись в кухню, выглянули на улицу.
Перед домом зияла огромная яма. Вокруг валялись куски машины. Это был маленький грузовичок соседа, работавший на газе и загруженный несколькими баллонами. Видимо, он и взорвался. На стоянке валялись разбросанные и перевёрнутые машины. Они беспомощно крутили колёсами, как перевернувшиеся черепахи, а вдалеке раздавался рёв сирен полиции и скорой помощи.
Оглушенные, в полном изумлении, мы с женой повернулись разом к коту. Он сидел в уголочке, прижав к груди сломанную переднюю правую лапку и тихонько плакал.
Жена вскрикнула и, бросившись к нему, подхватила на руки и прижала к груди. Я выхватил из кармана ключи от машины, и мы бросились вниз, минуя лифт и перескакивая со ступеньки на ступеньку. Все семь этажей мы мчались, не произнося ни слова.
Пусть простят меня пострадавшие при взрыве, но у нас был свой раненный.
Машина наша к счастью стояла за домом. Так что, прыгнув в неё, мы помчались к знакомому ветеринару. У меня на душе скребли кошки.
Через час, выйдя от врача, жена несла своё сокровище, а он.. Он показывал всем вокруг, сидевшим со своими питомцами, забинтованную лапу. И узнав что случилось, посетители врача вскочили со своих мест и стали гладить нашего кота.
Вернувшись домой, жена стала готовить коту его любимую рыбку. И пожарив её, как он любит, вытащила косточки и сложила аккуратной горкой вкусную хрустящую корочку. Мне положила остатки.
Кот, хромая на трёх лапах, подошел к своей тарелке и, морщась от боли, посмотрел на меня. Он хотел изобразить презрительную мину. Но получилась гримаса боли.
Я был очень занят, я спешил. А когда закончил, то подошел к его тарелке и опустил в неё свою часть рыбки, очищенную от косточек.
Кот с немым изумлением уставился на меня. Он поджал правую переднюю лапу к груди и тихонько мяукнул вопросительно.
Я поднял его на руки и поднеся к лицу сказал:
- Может, я и неудачник. Но раз у меня есть такая жена и такой кот, то я самый счастливый неудачник на свете.
И поцеловал его в морду. Кот тихонько мурлыкнул и толкнул своей большой головой меня в щеку.
Я поставил его на пол и он, морщась от боли, стал есть свою рыбку, а мы с женой, обнявшись, смотрели на него и улыбались.
С тех пор кот спит только со мной. Он заглядывает мне в лицо и я молю Бога только об одном. Чтобы он дал, как можно больше лет мне видеть его и жену рядом со мной.
И больше ничего не надо.
Честное слово.
Потому что, это и есть самое настоящее счастье.

Олег Бондаренко

Тогда бы рассказа не было...

СОСЕДИ
Перевалив за сорокалетний рубеж жизни, Егор не спеша оценивал пройденный путь. Есть, чем гордиться, чему радоваться…
Дом – крепость, огороженный от улицы двухметровым крепким забором, постройки во дворе – тоже крепкие, навечно поставленные, в гараже – не старая еще иномарочка. В общем – все построено надежно, на века, все огорожено.
Единственно – с соседним участком ограды нет. Так уж повелось в этой местности издавна – загородись от улицы, от соседа не обязательно. Сосед – он ведь ближе родни, с ним каждый день общаешься, да и в случае надобности к кому в первую очередь обращаться? К соседу!
Хоть и непривычна была поначалу Егору здешняя традиция, но нарушать ее не стал. Не им заведено – не ему менять.
В доме – тоже все в порядке, все надежно. Супруга – хлопотливая, хозяйственная, работящая, любое дело в руках горит. Все понимает с полуслова - стоит только строго взглянуть. Так-то. У Егора – не забалуешь!
Детки – Сережка двенадцати лет и Настя – десятилетка, небалованные, живут с оглядкой на отца. Да и на работе – уважение. Ну не то, чтобы уважение - побаивались его, отпор давал любому, даже начальству. Такого лишний раз побеспокоить – сто раз подумаешь.
И вроде все в порядке, все, как ему мечталось. И дом - полная чаша, но стало закрадываться сомнение – так ли? Все ли правильно? Будто упустил чего-то, где-то промашку сделал…
В соседях у него – такая же семья. Хозяин – Андрей, ровесник Егора. Супруга, двое детей. Заселились в дом год назад. Прежних хозяев – стариков Никитиных дети переселили в квартиру, дом продали.
Правильно, тяжело уже было старикам доглядывать хозяйство. Новые жильцы все переделали на свой лад. Урезали огород, Андрей соорудил спортивную площадку, установил всякие разности – турник, брусья, баскетбольный щит.
Поставил бассейн для детей, завез машину белого речного песка. С утра до вечера там детский смех, визг, веселье. Сережка с Настей с радостью бежали к соседям, крепко сдружившись с детьми. Егор не препятствовал, но строго предупредил: сначала закончить домашние дела, потом – можно гулять.
Стал он замечать, что супруга – Галя, тоже частенько стала бывать у соседей. То пошьет с соседкой новые шторы на окна, то учится готовить хитрые, но вкусные блюда…
Сама учит соседку, как правильно растить овощ на грядках, заготавливать варенья-соленья, да за фруктовыми деревьями ухаживать.
Возвращалась она в приподнятом настроении, глаза светятся улыбкой, но, встретив жесткий взгляд Егора – настроение меняла. Вновь принималась хлопотать по дому, не поднимая головы, стерев с лица улыбку.
На границе участков – «на меже», как здесь говорили, была вкопана скамейка, на которой в тихий летний вечерок любил посидеть Егор, выкурить вечернюю сигарету, оглядеть огород, просто отдохнуть. Иногда к нему присоединялся сосед.
Сидели. Беседовали неторопливо, обсуждая городские новости и мировые проблемы. Андрея обычно сопровождала кошка, белая как снег, зеленоглазая Алиска. Присаживалась рядом с мужиками и внимательно слушала их разговор, вставляя время от времени «свои пять копеек» негромким мяуканьем.
Егор кошек не привечал – толку от них нет, только под ногами путаются. Дети принесли как-то котенка с улицы, но Егор выставил их вместе с подобрышем. Вернулись уже без него – пристроили где-то. Но в глазах застыла обида и непонимание.
Это ничего, повзрослеют – поймут, да и забудется. Главное – чтобы отцу не перечили, чтобы все было – как отец сказал!
- На что она тебе сдалась? – спрашивал он Андрея. – Проку от нее никакого, была бы хоть породистой – котят бы продавал, все польза. Так ты ж стерилизовал ее – опять деньги на ветер.
- Не стоит все деньгами мерять, Егор, – отвечал тот. – Алиска у нас – член семьи, дети в ней души не чают. Ласковая она ко всем, нас она своими котятами считает. Дети рядом с ней добрыми растут, да и у меня сердце мягче становится, когда она рядом, – Андрей нежно наглаживал кошку, и она с удовольствием отзывалась на ласку.
- А на что оно тебе – мягкое сердце? – интересовался Егор. – С ним маета одна, того и гляди другим позволишь на себе ездить. С мягким-то сердцем.
- Не так, Егор, не так, – Андрей с улыбкой смотрел на свой дом, ребятишек, играющих у бассейна, супругу. – Мягкое сердце – значит не камень. Оно чувствует людей, помогает распознать их, отделить сволочного от доброго. К доброму человеку и у меня отношение доброе, а сволочного я ни к себе, ни к семье своей не подпущу. А каменное сердце – оно людей не чувствует, для него они все на одну колодку. Смотрит такой человек на людей и кажется ему, что все вокруг прохиндеи, все его хотят обмануть. Оттого и один всегда.
- Может, ты и прав, сосед. Может и прав, – задумался Егор и сам поразился своим словам. Сроду он не сомневался, а тут…
Стал Егор приглядываться к жизни соседей. Вот Андрей на службу собрался: жена вышла проводить, он ее приобнял, чмокнул в щеку, что-то сказал, она засмеялась весело.
Детки из окна ручонками машут. Алиска до калитки проводила. Конечно, с хорошим настроением мужик на работу ушел, и работать будет легко и весело. У него не так: и проводить никто не выйдет, чтобы лишний раз на глаза не попадаться, а уж детки помахать папке вслед и не подумают.
Опять же – вернулся сосед после рабочего дня. Бегут к нему ребятишки - «Папка, папка пришел!». Супруга на крыльце встречает, руки вытирает о фартук, что-то рассказывает ему смешное, про детишек, наверное. Вот и Алиска у ног вьется, хвостом своим пушистым обнимает. И усталости дневной у мужика – как не бывало!
«Что ж у меня-то все не так? И на работу иду, как на войну, с работы вернусь, так и не подходи ко мне. Зарычу так, что у других охота улыбаться пропадет. В этом, наверное, все дело: нет радости в семье, оттого и на душе сумрачно. Надо бы поласковее с ними. Кошку, что ли, завести…»
- Сосед, - обратился к нему как-то Андрей, - говорят, ты рыбак знатный. Взял бы на рыбалку. Жен да ребятишек прихватим, пусть порезвятся у реки.
- Съездить, конечно, можно, – согласился Егор. – Только какая это рыбалка с женами, да ребятишками? Утром рано надо выехать, а они собираться будут час, а то и два.
- А мы с вечера, - предложил Андрей, - палатки у меня есть. Утром, пока все спать будут – порыбачим, а проснутся – уже и клев закончится.
На том и порешили. Прибыв на место на двух машинах, дружно растянули палатки. Пока мужики таскали из реки рыбешку на уху – женщины и ребятишки обустроили стоянку, выложили из камней очаг, поставили на огонь воду.
Вечерний улов порадовал, уха удалась! Ребятишки расшалились, но прикрикнуть на них при соседе Егор постеснялся, да и не хотелось.
Алиска, которую соседи взяли с собой, со стороны леса притащила невесть откуда взявшегося котенка, принялась вылизывать его. Ребятишки наперебой кинулись кормить малыша остатками ухи и вареной рыбки, предварительно очищая ее от косточек.
Тот, похоже, успел наголодаться, ел все с урчаньем, мелко подрагивая тоненьким своим хвостиком. Глядя на него, защемило у Егора сердце, когда он вспомнил, как обидел своих детей, не позволив им оставить того – с улицы.
Наевшись, пригрелся котенок под рукой Егора, засопел. Андрей достал из багажника гитару, спел несколько любимых песен. Хорошие песни, тронули они Егору сердце. Ночь выдалась теплая, звезды – с пятак величиной высыпали на небе. Хорошо…
Утром, заплыв на лодке на рыбное, прикормленное с вечера место, хорошо наловили язей – по половине садка на брата получилось. Вышли на берег – героями, добытчиками.
Полдня пролетело незаметно. Женщины в ближайшем лесу набрали ягод, ребятишки развлекались с котенком и Алиской, купались на мелководье.
Егор с удивлением отметил, как преобразилась Галя – супруга. Давно не видел он ее такой веселой, деятельной, и на Егора она посматривала с благодарностью, а не с обычной настороженностью.
Начали собираться в обратный путь. Сережка и Настена о чем-то перешептывались, с опаской поглядывая на отца. Егор понял - о чем, и, заранее приняв решение, пряча улыбку спросил:
- А где ваш котенок? Наигрались и бросили? Нет, ребятишки, теперь воспитывайте, растите, кормите, раз приручили.
- Папка! – Настенка с визгом кинулась отцу на шею. Сережка радостно улыбался…
Вечером Егор и Андрей, сидя на лавке, вспоминали азартную рыбалку. Алиска вылизывала мелкого Котю, который увязался за Егором.
- На следующий выходной давай-ка баньку у меня истопим, - предложил Егор, - банька у меня знатная, что-то давненько я ее не протапливал. Одному-то скучно париться.
- Дело! – согласился Андрей.
- Пойдем, Котя, - Егор поднялся, взял на руки котенка и, попрощавшись с соседом за руку, двинулся в дом. – И что ты за существо такое? – почесывая Котю за ухом бормотал он, - мелочь шерстяная, а смотри-ка, до сердца достал…
- Егор! – утром следующего дня супруга догнала его у воротной калитки, – Обед оставил! – И подала ему пакет со снедью.
- Спасибо, Галя.
Егор приобнял супругу, и она не отстранилась испуганно, как раньше, а ласково прильнула к нему. А в окне - ребятишки махали ему ручонками, на подоконнике сидел Котя и глядя на него, сладко жмурился.
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ.

ОБЪЯВЛЕНИЕ...
«Мужчина, 33 года, вес 140 кг. И кот Шницель, 28 лет. Нам очень тяжело одним!"
- Смотри, какое смешное объявление! Автор, наверное, или из ума выжил, или решил других повеселить! Нормальный человек никогда бы такого не написал. Прикинь, он еще и фото выставил! Обалдеть! Жирная рожа, да кот рядом облезлый, смотри, Маня! – хохотнула Оливия.
Она гордилась в жизни двумя вещами: своей внешностью и именем...
Школьная подруга Маша, или как все ее звали, Маня, была полной противоположностью Оливии.
Невысокая, с совершенно белесыми ресницами, бровями и прозрачно-голубыми глазами, в очках, субтильного телосложения.
За глаза Оливия называла подругу «моль».
А вот волосы у Маши были хороши: очень густые, натурального цвета, как сметана.
Оливия же была высокой яркой брюнеткой...
Обе девушки были не замужем. Им по 27 лет исполнилось...
В этот день Оливия пришла к Маше в гости. Принялась рассуждать о том, что всех достойных претендентов мужского пола уже разобрали.
- Ну, я вот за простого мужика замуж не выйду. Мне надо, чтобы у него были квартира, машина, пусть хоть дело какое-то. Только где таких взять? В клубе одни малолетки тусуются. Или женатики, которые оттянуться пришли. Моя знакомая мужа на сайте знакомств нашла. Иностранца. Тоже, что ли, порыскать? Вначале на наши залезу. Маня, ты со мной? Хотя бы ради прикола, время скоротать! – обратилась Оливия.
Маня, поправив очки, вязала.
Она жила с бабушкой. И обожала рукодельничать.
Желания участвовать в предложенном у нее не было.
Но когда подруга начала смеяться и говорить что-то про кота, Маня откликнулась.
Она недавно потеряла кошку Бусинку. И любое упоминание о домашних питомцев вызывало тоску.
... Подошла. Взглянула на монитор компьютера.
Ей стало не смешно.
У мужчины действительно было полное лицо. И котик рядом седенький такой, очень трогательный.
Вид у них обоих грустно-несчастный. Глаза печальные.
Оливия смеялась. А Маша вдруг машинально запомнила телефон. Подруга дальше переключилась, на других кандидатов.
Вскоре ушла.
У Мани кот с хозяином из головы не шли..
А тем временем на другом конце города Иван, стоя у окна, убаюкивал на руках кота Шницеля.
Это он в порыве написал объявление. Тошно одному..
33 года. Из-за лишнего веса и стеснительного характера успехом у девушек он не пользовался.
Родная душа – кот.
Его Ваня в пять лет отбил у мальчишек. Те котенком как мячиком играли. Ваня был маленьким совсем. К тому же их было пятеро.
Но откуда только смелость и силы взялись! Принес домой.
Дед с работы еще не пришел. Ваня достал шницель из холодильника. Накормил кота... Так он обрел имя...
Ваню дед воспитывал. В прошлом году не стало его.
А Ваня был программистом...
Он старался не обращать внимания на снисходительные взгляды или насмешки со стороны.
А также фразы: «Жрать меньше надо» и «Засосало кусок сало».
Он не был виноват в этом. Гормональный сбой организма...
Читая однажды объявления на сайте знакомств, Ваня вдруг решил разместить своё. И написать всю правду.
А потом вдруг устыдился. И удалил...
Только девушка Маня его уже успела прочитать...
Вечером они с бабушкой пили чай с вареньем. И Маня вдруг рассказала про того кота и его хозяина.
Бабушка всплеснула худенькими морщинистыми ручками:
- Ой, так и написано, что очень тяжело одним? Манечка, как же? А может, у них случилось что? Помощи просят? Манечка, надо позвонить! У тебя же память феноменальная, ты телефон запомнила?
- Да. Только думаешь, надо звонить? – вздохнула Маня.
- А как же! Ты что? Мимо хочешь пройти? Все живые создания кому-то нужны! А если такое написали, то это крик о помощи! – авторитетно произнесла бабуля.
И... Маня набрала номер. Иван вначале не знал, что и сказать. Он же уже все удалил и звонка не ждал.
А потом они разговорились. Маня начала про свою кошку Бусинку. И спросила Ивана, правда ли его Шницелю столько лет?
Завязался разговор. И проговорили они полчаса. А потом Иван сам позвонил.
Им было удивительно легко общаться. А потом Маня (откуда только смелость взялась?) пригласила Ивана в гости. С котом, разумеется.
Тот вначале отнекивался, а потом выпалил в трубку:
- Я бы пришел… Но… Я не красивый совсем. Толстый... Ты и сама видела на фото. Ни к чему это...
- Глупости какие! Не хочу слышать отговорки! – настойчиво проговорила Маня.
Они с бабушкой стол накрыли. И ждали гостей..
Раздался звонок.
Иван, с двумя букетами в руках и котом в переноске стоял на пороге..
Он чувствовал себя неуклюжим, смешным, вытирал пот с лица, раскраснелся весь, потому, что шел быстро..
И видел перед собой сияющее девичье лицо. И доброе – старушки.
...Весело у них ужин прошел. Кот Шницель заполз к Мане на колени, да там и устроился.
И все смотрел на хозяина, довольно урча. Мол, хорошо-то как!
Круглый столик с кружевной скатертью, самовар, булочки...
Иван про себя подумал, жаль, что деда рядом нет. Ему бы так понравилась домовитая и добрая бабушка Мани…
Так они и встречались какое-то время.
А потом Иван и Маня поженились....
Оливия пробовала зло пошутить, да только бабушка Мани шикнула на нее:
- Цыц! Свиристелка! Все красоту ищешь да удобство! Как бы одной всю жизнь порхать не пришлось! Красота – она в душе прежде. Иван хороший парень, заботливый. Внучка моя с ним счастлива будет. И нечего хохотать над ним, над Иваном-то!
...А коту Шницелю нынче 29 лет исполнилось. Все у них у всех хорошо!
...
На душе становится тепло от таких историй... и мир выглядит уже не таким мрачным... ))
                        (Автор Татьяна Пахоменко)

Немая
Все звали ее Немой Нюркой. Звали совершенно без всякого злого умысла или желания как-то обидеть эту старую тихую женщину. Просто так привыкли. И никто из последних нескольких десятков жителей почти исчезнувшей деревеньки Тарасовки совершенно не задумывался почему у женщины такое странное прозвище. Ведь Нюрка была вовсе не немая, голос у нее был. Пусть робкий и тихий, как шелест листьев на ветру, но он был. Правда слышали то, как баба Нюра разговаривает односельчане крайне редко. К этому все привыкли, научившись читать все эмоции и мысли бабули по огромным, выцветшим голубым глазам и морщинистому лицу. Так что Немой ее прозвали всего лишь за молчаливость.
Сколько таких одиноких старушек доживают свой век в забытых людьми, вросших в землю деревеньках. Никто не знает, сколько им лет, никто не плачет, когда заканчивается их век. Даже соседи за их спиной не сплетничают. Таких просто не замечают, как сорную траву вдоль дороги. Так и наша Немая Нюрка дожила бы свои годы и тихо ушла, оставив после себя лишь никому не нужную опустевшую избушку да заброшенный холмик на погосте...
Если бы в один день не случилось удивительное, по меркам села, событие. К Нюрке приехал на дорогой машине представительного вида пожилой мужчина. Они долго о чем-то говорили, стоя у калитки. Точнее мужчина говорил, а Немая Нюрка молча слушала, вглядываясь подслеповатыми глазами в лицо незнакомца. А потом упала, прямо там где стояла и закричала так громко, что из домов повысыпало все оставшееся население Тарасовки...
* * *
Родилась Нюрочка в этой же деревне в далеких предвоенных годах. В деревне был крупнейший колхоз на области, и жили там и работали все на одинаковых правах. Денег за трудодни не платили, документов у колхозников не было, жили все бедно и голодно. Нюрочка была второй в семье с шестью детьми и старшей дочерью. Ей было двенадцать, когда чахотка забрала ее отца. Заболел, а кто ж тогда отпускал на больничные? Так и выходил в поле пасти скот до последнего, утирая бледное лицо с испариной рукавом грязной потной рубахи. Там в итоге и остался лежать на бесконечных колхозных полях.
Нюрочка очень любила своего отца, был он тихим и незлобивым, жену и детей не бил, малышей тетешкал, делал им игрушки из чурбачков и глиняные свистульки. Когда отца не стало, Нюрка слегла от горя и почти двое суток плакала навзрыд, отказываясь от еды. Мать поначалу тоже плакала вместе с ней, понимая, что ей теперь предстоит тянуть всех детей одной. Она терпеливо ждала, когда дочь успокоиться, жалела, уговаривала... А после просто выдрала Нюрку розгами и погнала на работу.
Да, в свои двенадцать лет девочка умела совершенно все, что положено уметь взрослой женщине, да еще и работала все лето наравне с матерью на колхоз. Лишь зимой ей позволялось ходить в школу, да и то, пока был жив отец. После же зимой она помогала матери с младшими детьми, готовила да убиралась по дому. Была Нюра совершенно не в отца — бойкая и дерзкая на язык, не раз селяне видели, как мать гнала ее прутиной вдоль дороги за очередные проделки.
* * *
Наступили голодные 30-е годы, жить стало совсем тяжело. Семье Нюрочки еще повезло, так как в доме имелась коза, молоко которой можно было выменивать соседям на картошку или забеливать жидкую кашу из отрубей. Жить было можно, пока кто-то из соседей не отравил козу-кормилицу. Нюрка на всю жизнь запомнила, как плакала тогда мать. Пожалуй даже по покойному мужу она так не убивалась...
Не стало одним за другим трех младших братиков Нюрки, потом следом за ними ушла и мать. Нюркину восьмилетнюю сестренку взяли в приживалки и няньки в соседнюю деревеньку. Брат побыл какое-то время, а потом как был, без документов, собрав жидкую котомку, ушел искать работу, да так и сгинул без вести... Нюрка была пристроена им к троюродной тетке. Вот тут то и началась ее взрослая жизнь...
Привыкшая к долготерпению матери, девочка попыталась как-то в ответ на теткину грубость ответить бойко как всегда, но была избита до такой степени, что неделю провалялась спиной вверх, а на спине, ногах и даже местами на лице остались тонкие белые шрамы на всю жизнь. Вот тогда-то и стала Нюрка немой...Или точнее просто получила это прозвище, так как молчала буквально на все попытки ее разговорить. А тетка что? Ей и хорошо, молчит девка, да работает, а это главное. Люди быстро привыкли к молчаливой покорности девчонки, и каждый считал свои долгом обругать, толкнуть, переложить на худенькие плечи Нюрки свою работу или обязанности. Нюрка терпела, не защищаясь никак, только смотрела на обидчика своими голубыми глазищами, плакала...и молчала...
Молчала, когда тетка выгодно продала ее замуж в пятнадцать лет. А что? Кому помешает молчаливая бесплатная работница в доме? Молчала, когда ее била и издевалась свекровь. Когда началась война, и муж ушел на фронт тоже молчала... Молчала, даже когда рожала своего единственного сына Васю, Василька....которого любила больше жизни. Кричала она в голос лишь однажды, когда забирали сына у нее, как у врага народа и расхитительницы государственного добра в военные годы.
Как так вышло? Их далекой сибирской деревни не коснулась война, люди все так же работали, сажали пшеницу, что шла потом практически вся в сторону фронта. Колхозное поле было совсем рядом с пустым огородом Нюркиной свекрови. Вот только руку протяни и можно собрать помятые, втоптанные в грязь, колоски пшеницы.
Вот Нюрка-то и протянула руку, собрала горсть колосков, чтобы сделать тюрю. А как на грех нашлись добрые люди, что увидели, что донесли. Нюрке дали десять лет тюрьмы, свекровь заниматься с Васильком отказалась категорически, и малыша из рук матери забрали в детский дом. Как кричала тогда Нюрка, как плакала, как умоляла, ползая на коленях. Люди молча стояли, смотрели на на бьющуюся в горе и истерике мать и стыдливо отводили глаза... Нюрка была сломлена совершенно. И опять замолчала. Все стало как раньше, лишь в голубых ее глазах стало чуть меньше жизни и тепла.
* * *
Когда Нюрку отпустили по случаю кончины Сталина, она тоже молчала. Не оплакивала она правителя, с чьей легкой руки она потеряла сына и свободу, не плакала и от радости, что наконец-то она эту свободу получила обратно. Идти Нюрке было некуда и она вернулась в домик свекрови. Больная полу-парализованная женщина жила одна. Сын ее и Нюркин муж после войны, в Польше, познакомился с женщиной и решил начать новую жизнь, в которой места парализованной больной матери не было, как и жене-уголовнице.
Женщина так же молча, как и раньше впряглась в привычную работу, мыла, варила, пахала огород, обихаживала свекровь до самой ее кончины. Благодарности Нюрка за это не получала, лишь нытье и ругань больной женщины, которая именно Нюрку винила во всем: и в своей болезни, и в том, что сын ее бросил...
* * *
И вот прошли годы, Немая Нюрка тихо доживала свой век в одиночестве. Замуж она больше не вышла и детей не родила. Копалась по-тихому в огородике, вела скромное хозяйство из одной козочки да десятка кур...
В то утро, с которого и начинается наш рассказ, Нюрка в очередной раз выслушала оскорбления от своей соседки Матвеевны за то, что через дырявый забор ее куры забрели в чужой огород и что-то там поклевали... Молча и виновато посмотрев на соседку, Нюрка собиралась было уже вернуться в дом, вынести Матвеевне крынку молока, чтобы та не обижалась, но тут, заваливаясь в ямы на центральной дороге Тарасовки, показался огромный черный автомобиль.
Что приехал кто-то важный было ясно сразу, и Матвеевна, позабыв про молоко, побежала оповещать соседей. В их заброшенные места редко кто-либо приезжал, и каждый раз это было значительное событие. Нюрка осталась стоять у ворот, с любопытством глядя, куда же поедет дорогая машина.
Джип медленно подъехал и нерешительно остановился у Нюркиных ворот. Открылась дверца, вышел мужчина лет шестидесяти, седой, представительный, спортивной комплекции. Сняв очки он, минуту постояв, всматривался вдаль вдоль улицы, а затем подошел к Нюрке. Сначала женщина не поняла, что ему надо от нее и молча слушала...
А мужчина все спрашивал и спрашивал, называя знакомые Нюрке имена, и до нее постепенно стало доходить... «Васенька, Василечек мой» — пронзительно закричала Нюрка и, упав на землю, обняла колени мужчины, прижавшись к ним всем телом. По ее лицу текли слезы, она все снова и снова повторяла имя сына. Сбежались соседи... Матвеевна в унисон Нюрке ревела в голос, а мужчина, вытирая скупые слезы все безуспешно пытался поднять мать с колен...
* * *
Прощальный стол был накрыт в самом большом доме села, чтобы все могли уместиться. Люди под тосты и закуску в очередной раз слушали длинную историю о том, как мужчина долго искал сведения о своей родной матери. Многие плакали и радовались за свою тихую соседку.
А потом было торжественное прощание, и каждый считал своим долгом обнять и расцеловать Немую Нюрку и пожать Василию руку. Женщина лишь молча смотрела на все это растерянными широко-распахнутыми голубыми глазами и...улыбалась. Куры и козочка Василием были переданы Матвеевне, за что женщина вынесла на дорогу большую банку липового меда... Наконец сборы были закончены, хлопнула дверца, и машина, опасно наклоняясь, увезла Нюрку навсегда из Тарасовки. Соседи стояли и смотрели вслед долго-долго, пока не затих вдали звук мотора...
* * *
Как дальше сложилась судьба женщины? Наконец-то, в самом финале своей жизни она нашла простое человеческое счастье: большой дом, сын с доброй невесткой, трое внуков и пятеро правнуков. И главное, что больше никто уже не называл ее Немой Нюркой. Нельзя ей было больше молчать, ведь маленькая пятилетняя Нюрочка так любит, когда прабабушка рассказывает ей на ночь сказки...
(с)

Машину она вела уверенно, большие лужи старательно объезжала, ехала в родную деревню, в родительский дом. Провести здесь отпуск решила ещё летом, вещи собрала тёплые, уютные, любимые: два пледа, пижама, шерстяные носки, книги, дорогой кофе, хороший чай. Кот по имени Барон гордо и невозмутимо возлежал на сумках, равнодушно смотрел в окно, будто все два года жизни только и делал, что ездил в автомобиле. В деревню, так в деревню, лишь бы кормить не забывали да гладили почаще.
Раньше в отпуск отправлялись всегда на море. Мужа не стало год назад и в душе ещё живёт боль утраты, у сына своя семья, другие интересы, и морем она пресытилась сполна. Хочется побродить по лесу, подышать густым ароматом хвои, собирать грибы, готовить жаркое из белых и солить волнушки со смородиновым листом, лакомиться брусникой и варить из неё варенье, печь ватрушки, пить парное молоко, услышать, как жалобно прощаются улетающие на юг гуси и сказать им: возвращайтесь. Что это, спрашивала она себя, почему так хочется шлёпать босыми ногами по чисто вымытым широким, крашенным половицам, сидеть на лавочке возле печки с книгой и, время от времени, ворошить догорающие полешки, хочется увидеть ночное небо в веснушках-звездах, чтобы оно прямо куполом было видно, чтобы начиналось от самой земли, а не от крыши соседней многоэтажки. Утром от пения птиц, от звуков природы хочется проснуться, а не от шума машин. Может это усталость от города, от многолюдных улиц? Или так бывает, когда тебе за 40?
Деревня обитаема, есть продуктовый магазинчик и, если что, от города недалеко, всего 15 км. Есть ещё три недели отпуска, есть сентябрь на календаре.
Иногда приходит мысль остаться в доме на зиму, но ещё не уверена, справится ли? Настало время прислушаться к себе, вытащить на свет божий потаённые мечты и воплотить их в реальность, Во всяком случае, если станет сложно, можно вернуться в любой момент.
Барон вышел из машины, опасливо косясь по сторонам и прижимаясь к ногам, словно верная собака: трава такая большая, в ней могут прятаться враги. Парень он городской, ведущий квартирный образ жизни, а тут заросли какие-то, птички поют, бабочки порхают.
Двери раскрыла настежь, окна тоже, принесла охапку дров из сарая. Печь два раза недовольно плюнула клубами дыма в дом, а потом подобрела, успокоилась, сухие дрова запотрескивали, разгорелись. Заодно раскочегарила постаревшую баньку, в которой всё ещё пахло берёзовым веником и сухим подсолнухом. Наводила порядки, засучив рукава, перекусывала бутербродами, намазывая ломтики хрустящего багета сытным арахисовым маслом и запивая чаем. Барон, подкрепился кусочком варёной курицы и смотрел на её возню, устроившись в кресле. А она вдруг, отжимая половую тряпку, поймала себя на том, что поёт. Слова песни не помнит, просто мурлыкает мотив из какого-то фильма с Инной Чуриковой. Сама себе удивилась, давно не пела.
Сентябрь - месяц сбора урожая в деревне: в тот же день она купила у ближайших соседей овощи, яица, ведро яблок, банку мёда и заглянула в местный магазинчик.
В бане пахло заваренными травами, серебрилась студёная колодезная вода в вёдрах, сердито шипела раскаленная камница. Жар обволакивал, окутывал, нежил тело, согревал каждую клеточку и тем приятнее было окатить себя прохладной водой. Отдыхала на крылечке, завернувшись в пушистый махровый халат. В ранних осенних сумерках уютно светились оконца в домах, сплетничали собаки. На небе боженька включил Луну, выпустил прогуляться Большую Медведицу с медвежонком, сел в кресло читать вечернюю газету, покачивая ногой в меховом тапке возле тёплого камина. Горящие дрова время от времени фыркали, искрились, а искры летели вниз, на землю. Ой, смотрите, звезда падает, говорили в это время люди.
Барон нашёл в траве лягушку и не знал, что теперь с ней делать. Вечер пах фиалкой, спелой малиной и яблоком.
Пока в старенькой духовке румянился капустный пирог, она крупно нарезала большой спелый помидор, сыр и ржаную булку, открыла банку с оливками, заварила чай с корицей. Ужин получился поздний, но вкусный.
Утром просыпалась рано, уходила в лес. Дышала, нюхала, улыбалась, разговаривала с дятлом, интересовалась, не болит ли у него голова, делилась хлебной горбушкой с белкой. Грибы запекала в сметане, из спелой брусники варила варенье: с мёдом, с яблоком, с грушей.
Сентябрь баловал тёплыми солнечными днями, тихими вечерами, успокаивал, словно отвар пустырника, звал на кухню варить кофе, печь имбирное печенье на завтрак или сырный пирог, обнимал по вечерам за плечи тёплым клетчатым пледом, согревал ноги мягкими шерстяными носками, усаживал на ту самую лавочку и подавал в руки любимую книгу.
Барон по-прежнему не изъявлял желания знакомиться с местными достопримечательностями, но с удовольствием выходил по вечерам на крылечко, чтобы полюбоваться звездным небом вместе с хозяйкой. Сосед на днях скосил траву вокруг дома и теперь здесь пахнет арбузом. В скошенной траве шуршат мышата, собирают сухие травинки: старая мышь смотает траву в клубки и свяжет для холодной зимы большое тёплое одеяло, пахнущее сладким клевером.
В один из дней выбралась на местное кладбище, прибраться на могилках родных. У одного из свежих холмиков лежала собака. Обычная дворянка, небольшая, тощая, с тоскливыми глазами. От предложенного пирожка отвернулась. Соседи потом объяснили: умерла недавно старушка одна, одинокая, вот её собака теперь сиротой осталась, все дни напролёт топчется там.
Она пришла утром, присела рядом с этим воплощением печали и начала говорить. О том, что старенькие люди уходят и ничего с этим не поделаешь, их не вернуть, как бы мы не хотели. О том, что она тоже пережила боль утраты близких людей и понимает её горе. Только есть время для грусти и есть для радости. Время для грусти закончилось, пора идти домой и жить дальше. Я назову тебя Алькой, говорила она и гладила собаку. Мы будем приходить сюда, обязательно будем, но жить будем в доме, будем топить печь, варить кашу, ждать зиму. Вы с котом будете дом охранять, я - ездить на работу. Зимой всё завалит снегом, мы станем расчищать дорожки, слепим снежную бабу, нарядим на Новый год ёлочку, сделаем кормушку для птиц. Пойдём, Алька, я дам тебе тёплого супа, покрошу туда булку, всё будет хорошо. И собака пошла...
...В ноябре, на подмороженную землю выпал снег и уже не расстаял. Солнечных дней в последний месяц осени было мало, но это не мешало их счастью. Оно, это счастье, было рядом, здесь и сейчас, в каждой мелочи и не зависело от погоды: в чашке чая, в вазочке с вареньем, в калейдоскопе красок потрясающих рассветов, в оттаявшей от горя собаке, уплетающей кашу, в притихшей, засыпающей до весны природе, в свернувшемся клубком плюшевом засоне-коте, даже в запахе горьковатого дыма топящейся бани было счастье и в звуках набирающейся в ведро воды в колодце. Не страшны морозы и холода, если на сердце тепло, а в доме уютно. У каждого человека должен быть уголок, где он обретает гармонию, где слушает и слышит, где может залечить душевные раны и забыть неприятности. Она нашла это место.
Мам, а ты что, в город жить не переезжаешь, скоро зима, спрашивал сын по телефону. Я не могу, я Альке обещала. Она же мне поверила. Мы ещё не слепили снежную бабу. Лучше вы приезжайте к нам на Новый год, будет здорово. Здесь чудесно! Я лыжи на чердаке нашла, две пары. Рыбу запечем с травами... Она говорила и улыбалась, а небо над ней было куполом и начиналось от самой земли.
Зима готовилась укрыть мир пушистым толстым одеялом.
©Gansefedern

Вот да, уют такой, правда?))