***
                                                                   
Мы с временем в ногу шагаем,                                       
Меняем тела как пиджак,                                           
А, может, я был попугаем,                                         
Летал с криком: "попка дурак!".                                   
                                                                   
Я знал сказки южного леса                                         
И помнил названия звёзд,                                           
Папаша туземной принцессы                                         
За это давал мне кокос.                                           
                                                                   
Я столько прочёл разных книжек!                                   
Я с Дарвиным дружбу водил!                                         
И в люди наверно бы вышел,                                         
Когда бы не тот крокодил.                                         
                                                                   
А, может, я был альбатросом,                                   
И, как пьяный в зюзю еврей,                                       
С большущим пурпуровым носом                                       
Кружил над простором морей?                                       
                                                                   
Бывало, присев на брам-стеньгу,                                   
Красивый, как контр-адмирал,                                       
Я песню про Разина Стеньку                                         
Во всю птичью глотку орал.                                         
                                                                   
Когда пушки грозные громы                                         
Врагу разрывали мундир,                                           
Полкружки ямайского рома                                           
И мне наливал командир.                                           
                                                                   
В атаку бросался я первым,                                         
Я был воплощенье огня,                                             
И чайки, и бабы в тавернах                                         
Безумно влюблялись в меня.                                         
                                                                   
И так, супостата пугая,                                           
Носился весёлый наш бриг...                                       
Ну, что вам сказать, дорогая?                                     
О чём бы ещё говорить?

И вот ещё один, на ту же тему, стишок:

***                                                               
                                                                   
Не то, чтоб нарочно пугает,                                       
Но просто разлит в атмосфере,                                     
Столетие наше шагает                                               
Цифирью, колючей и серой.                                         
                                                                   
А заяц был толстый и рыжий,                                       
Зимой к верху пузом лежал он                                       
С толстенною старою книжкой,                                       
Весной разводил баклажаны                                         
                                                                   
На даче. К исходу же лета,                                         
Когда звезды терпче горели,                                       
Он, вдруг, становился поэтом                                       
И к морю срывался скорее.                                         
                                                                   
Затем, чтоб под скрип кабестана,                                   
С безбашенной девой-косаткой,                                     
Болтать про далекие страны,                                       
Про киль, паруса и пассаты.                                       
                                                                   
Не индексы, биржи, тарифы,                                         
Состроивши скучную мину,                                           
А как у Барьерного рифа                                           
Поймать голубого марлина.                                         
                                                                   
Пирог был большущий и с вишней,                                   
Но был и у них план побега,                                       
Допив чай, они в море вышли,                                       
Утлегарь нацелив на Вегу.                                         
                                                                   
И ходят они вокруг Света,                                         
От порта Кронштата до Перта,                                       
И тот, кто их первый заметит,                                     
Когда-нибудь станет бессмертным.

(позавчера написалось)

         ***

Может, причина - климат,
Может быть, игры детства,
Трудно быть Третьим Римом,
Да никуда не деться.

Ловит удачу невод,
Сплетенный из ветлы,
Синий платочек неба -
Как журавлей "курлы".

Мерно стучат вагоны,
Следуя паровозу,
С неба, точь-в-точь, с погонов,
Зрят золотые звёзды.

В окнах мелькают пашни,
Дым из далёких юрт...
И самолёты чаще
Садятся теперь в Раю.

Песня о свиньях-копилках

***

Мчатся копилки-свиньи,
Встречным неся разлуку,
Мчатся с победным визгом,
Мчатся с истошным хрюком.

Мчатся, топча восходы,
Мчатся, звеня монетой,
Скоро, за этим ходом,
Мы не увидим света.

Шиш из кармана вынь ты,
Это покруче Гойи,
Это копилки-свиньи
Мчатся лавиной горной.

Часто копыта, часто
Бьют барабаном. Боже!
Свиньи-копилки мчатся,
Их с каждым днём всё больше!

Серым, как тучи, серым
Вскормлены все мы хлебом,
Нам лишь одно спасенье -
Взмыть, словно птицы, в небо.

А это такой вот стишок-ужастик:

***

Пройдены многие тысячи миль,
Судно уснуло на рейде,
Тропики. Ночь. Звёзды южные. Штиль.
Споры о Ницше и Фрейде.

Лыбится глупо во сне кочегар
(Голая женщина снится),
А в глубине колоссальный кальмар,
Жуткий и злобный таится.

Спят и стюарды. Сегодня их труд
Кончен. Целуется кто-то...
А из пучин поднимается спрут
И начинает охоту.

Первое щупальце из-за кормы
Выскочит. Спрут хочет кушать.
Бойтесь: пришло порождение тьмы
По наши грешные души!

И он тела разрывает и ест,
Вновь чья-то песенка спета.
Южный, безумный, языческий Крест
Холодно смотрит на это.

Октябрьские стансы

Ветви снова гудят
В ре-минорном аккорде,
Бьют дожди по дождям,
Как перчаткой по морде.

И, в окраске лисы,
Но с повадкой не лисьей,
Как бездомные псы,
Мчат опавшие листья.

От тюрьмы до сумы
Можно бечь и не встретить
Никого. Это мы,
Это наш рыжий ветер.

И воскликнется: "Ба! -
Все знакомые рожи!",
Ветер - наша судьба,
Вплоть до лиственной дрожи.

Так неси нас, неси,
Точно вёсла гондолу,
По Великой Руси,
По возвратным глаголам!