Совместно с Аждахой

Кантор повернулся и, неопределенно махнув рукой, ушел.
Настроение у него было гнусное.
"Придурок, - ругал он себя. - Трепло. Ещё что-то говорил про Азиль. А сам?"
Он выругался и пошел к своему дому. И сознание того, что, услышав о Департаменте Безопасности, Жак всё равно никому не проболтается, кроме как Шеллару и Орландо, его не успокаивало.
На мгновение он ощутил острую тоску по тому времени, когда его действия были расписаны, пусть ненадолго, но четко - поехать туда-то. Сделать то-то. Убить. Защитить. Выдержать.
А там - будь что будет...
В его голове вдруг зазвучали злые, рваные аккорды струн, и на их фоне - спокойная, равнодушная мелодия рояля. Кантор ускорил шаги, чтобы продолжался этот ритм - тревожный и постепенно перерастающий во что-то совсем новое...
До дома надо было пройти пару улиц, но он решил не терять времени даром и, купив в ближайшей лавочке тетрадь с карандашом, тут же, рядом, в парке, принялся записывать звучащую в голове музыку...

Совместно с Аждахой

Спасенный некоторое время молчал.  Потом неопределенно кивнул, глядя на Кантора широко раскрытыми глазами, полными боли и какого-то недоумения.
Похоже, появление Кантора и его действия внушили ему едва ли не больше страха, чем предыдущее избиение.
Кантор усмехнулся и  убрал нож, вытерев его об одежду самого толстого из лежавших. Встал на колени рядом с парнишкой.
  - Так... голова цела. А вот пару ребер тебе, похоже, сломали... Ну вставай.
Кантор взял парня за плечи и поставил, удерживая в стоячем положении.
  - Ты где живешь-то?
  - Да там... За Старым Рынком... Далеко.
  - Да уж не близко, - заметил Кантор. - Как тебя зовут-то?
  - Мигель... Мигель Эстрено.
  - Подходящая фамилия, - усмехнулся Кантор. - Для актера*.
  - А откуда вы знаете... - и Мигель замолк, поняв, что поторопился.
  - Во-первых, меня зовут Диего, и я пока не настолько стар, чтобы называть меня на вы. Не люблю, - проворчал Кантор. -  Во-вторых, знаю я только то, что домой тебе сейчас идти не стоит...
  - А они? - парнишка неопределенно кивнул на лежавших. - С ними - что?
  - Сдается мне, они больше тебя не побеспокоят.
Мигель попытался повернуть голову и всмотреться повнимательней, но у него закружилась голова.
  - Стой, - Кантор подхватил пошатнувшегося Мигеля и закинул его руку себе на плечи. - Держись.
Он мысленно прикинул расстояние отсюда до больницы и до Жака с Терезой. Вроде бы с ним ничего особенно серьезного нет, ну, подумаешь, не пришел в себя до конца, но мало ли... Диего ещё раз испытующе оглядел парня и решительно сказал:
  - Пошли ко мне. Тут рядом.
Они добрались довольно быстро, хотя Кантору пришлось фактически волочь Мигеля на себе. Через несколько минут гость был усажен на диван, его разбитое лицо промыто, ребра забинтованы, а кофе закипал на плите.
  - Сейчас шок пройдет, - пообещал Кантор. - Он вручил Мигелю дымящуюся кружку и сел верхом на стул, по пути незаметно закинув ногой под диван валяющиеся на полу листы с нотным текстом. - А теперь рассказывай.
"Поиграем в Шеллара", - подумал Кантор.
Но наводящих вопросов парню задавать не пришлось. Рассказ его, хоть и сбивчивый, был до предела откровенным - будто бы со старым другом. А может, Мигель просто был слишком взволнован, чтобы подумать о том, что незнакомому человеку не всегда нужно  рассказывать о тяготах и подробностях своей жизни…
А жизнь парнишку в последние годы действительно не баловала.
Все свое детство он прожил в Мистралии с родителями и старшим братом. Первое время все было в порядке, даже несмотря на напряженную ситуацию в стране… Во время революции вполне обеспеченная семья Эстрено каким-то чудом не попала под раздачу, и юный Мигель, в отличие от сверстников, мог не заботиться о поисках заработка, а проводить время так, как ему хотелось. Мигелю хотелось стать актером. Он читал взахлеб все попадающиеся пьесы, представляя себе, как они могут выглядеть в исполнении известных актеров, учил какие-то отрывки наизусть и заслушивался записями Эль Драко… А потом на семью посыпались несчастья. Сначала Рикардо, старший брат Мигеля, ушел к повстанцам в Зеленые горы… Первое время он изредка писал письма, а потом пропал.

  - Рикардо Эстрено? - задумчиво переспросил Кантор. - Я его знал...
  - Ты тоже был среди повстанцев? Ты знаешь, что с ним случилось? - Мигель с надеждой уставился на Диего, забыв обо всем остальном.
  - Был, - коротко ответил Кантор, вновь мысленно ругая себя за длинный язык. Весь в папочку - болтуна, чтоб его!.. - Я его видел пару раз. Он ушел на задание, но что с ним случилось, никто не знал, он просто не вернулся... Ты давай, дальше рассказывай...
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
*Estreno - по-испански "премьера"

Совместно с Аждахой

- И что я на него взъелся? - ругал себя Кантор. - Чем он виноват? Самому надо разбираться со своими комплексами...
- Ага, а ты ему спой, и он успокоится, - решил поиздеваться внутренний голос.
- Заткнись, сволочь, - сказал себе Кантор и содрогнулся, представив подобный концерт. - Надо бы у Азиль кристалл попросить, у нее вроде полный набор был. Или у Шеллара... Пусть перепишут для Мигеля...
В это время он услышал в соседней комнате шорох и тихий стон.
Кантор вздохнул и встал, припоминая, осталось ли ещё обезболивающее лекарство или он всё употребил прошлой ночью.
Лекарство все-таки нашлось. Как раз на один прием…

Мигель сидел на диване, прижав руку к груди.
- Извините... то есть извини! - Мигель кашлянул, и его лицо исказилось от боли. - Я не хотел тебя разбудить...
- И куда это ты собрался в таком состоянии?
  - Да вот... - виновато произнес Мигель. - Я водички хотел попить…
  - Водички... - задумчиво пробормотал Кантор, выходя на кухню.
  - Поздравляю! – съязвил внутренний голос. – Ты стал нянькой! Не всё ж другим с тобой, с больным, возиться!
  -  Держи. - Вернувшись в комнату, Диего протянул Мигелю стакан, куда он вылил всю оставшуюся микстуру. - Выпей всё сразу. Может, тебе бы сейчас принять что покрепче... но у меня нет.
- А это что? - спросил Мигель.
- Как раз для тебя. Обезболивающее. Тем более привычки к нему у тебя нет...
  - Спасибо...
Мигель залпом  выпил лекарство.
  - Скоро должно помочь... - сказал Кантор, забирая стакан.
  - Диего... - вдруг робко произнес Мигель. - Расскажи мне про Рико... Что ты о нем помнишь?
  - Что я помню... Кантор подошел к окну, вглядываясь в ночное небо... - Вы похожи чем-то. Нет, не внешне, а... -  Он замолчал, вспомнив наивно-восхищенный взгляд старшего брата - такой же, как у Мигеля, когда тот разглядывал гитару. – Не знаю даже… что-то в том, как вы держитесь, как смотрите, как говорите… Твой брат всё время рвался выполнять сложные задания. - ("А посылали меня", - подумал Кантор.) - И однажды он с такого задания не вернулся... Причем задание он выполнил. Как я потом узнал. ("Только теперь это доброе дело приписывают мне"...)
Он был хорошим воином. И хорошим парнем... Ничего не боялся.  А еще он часто о тебе рассказывал, - вдруг вспомнил Диего. – Он говорил, что ты обязательно станешь актером…
  - Правда? – хрипло прошептал Мигель.
  - Правда. Он тебя любил...
Кантор замолчал, вспоминая улыбчивое лицо Рикардо.
- Давай спать. Тебе выспаться надо. Да и мне тоже...  Всё остальное - завтра.
И Кантор ушел к себе.
("Пусть парень побудет один"...)

Совместно с Аждахой

Наступившая ночь не для всех была спокойной...

Артуро снилось, как он прогуливается по театру с Лорой, рассказывая ей о своих планах на ближайшее будущее. В мечтах у Артуро было поставить спектакль с собой в главной роли и выгнать, наконец, из театра Кантора. Причем второе желание было куда более сильным, чем первое… Лора томно закатывала глаза, хихикала и намекала, что неплохо было бы пересмотреть состав и остальных актеров… Но только Лора вдруг куда-то делась, и откуда ни возьмись появился недовольный Шеллар, брезгливо приказавший Флавиусу надеть на Артуро наручники...

Жак прислушивался к ровному дыханию спящей Терезы и думал, правильно ли он поступил, не рассказав Ольге того, что сообщил ему Плакса. Королевскому шуту редко приходилось так сильно сомневаться в совершенных поступках… откуда ему было знать, что как раз тут его болтливость, быть может, и могла бы что-то изменить...
В итоге, проворочавшись полночи, Жак все-таки заснул, и сон ему снился на редкость хороший… Будто бы на Дельте наконец появился католический священник, и они с Терезой смогли обвенчаться. Тереза в подвенечном платье была удивительно красивой, и он ревновал ее во сне ко всем, даже к Кантору, который был шафером…

Маэстро Карлос засиделся допоздна, читая сценарий какого-то непризнанного драматурга, который ему принесла Ольга. Девушка долго уговаривала Карлоса прочитать его, рассказывая о грустной судьбе автора, пьесы которого никто не берется ставить… В итоге маэстро сдался, о чем и не пожалел – вещь была достаточно оригинальной, как раз настолько, чтоб попробовать ее поставить… Тем более, что главная роль, судя по всему, должна подойти Диего, которого Карлос и так уже думал задействовать  не только в одной "Юности волшебника".
Карлос до глубокой ночи делал пометки на полях, зачеркивал и дополнял диалоги, и в итоге уснул прямо за письменным столом. Маэстро снилась премьера нового спектакля, бурные овации и признание...

Мигель думал, что после всего того, что с ним произошло, он не сможет заснуть, но усталость переборола и боль, которая отдавалась в ребрах при каждом глубоком вздохе, и мысли о том, что за странный человек приютил его у себя и даже мысли о брате!..
Ему снился театр, как много-много раз до этого, и он вновь видел себя актером и произносил какой-то длинный и очень красивый монолог...
Только в этот раз из зала на него смотрел Рикардо. И взгляд брата говорил о том, что он им гордится…

А Кантор в это время решил наведаться в сон своего бывшего нерадивого ученика...
Король Мистралии Его Величество Орландо Второй во сне доблестно трудился  на благо страны. Плаксе снилось, что он сидит в зале Совета, на заседании немыслимой важности, но почему-то не на троне, а на своем любимом камушке, и расписывает всем присутствующим чиновникам новый закон о государственной поддержке молодых бардов... В тот момент, когда он полностью
вжился в роль идейного вдохновителя, совсем как в старые добрые времена, и почти заканчивал свою пламенную речь, двери зала заседаний открылись явно от удара ногой, и перед взором его величества и части его подданных предстала наглая  морда товарища Кантора во всей своей красе.
– Так, давайте, быстро выметайтесь отсюда, - брезгливо махнул он рукой в сторону двери. – Мне с его величеством поговорить надо.
Орландо, не в силах справиться с отвисающей челюстью,  молча наблюдал, как все послушно вскочили с мест и, с опаской оглядываясь на бывшего убийцу, засеменили на выход, видно боясь, что в противном случае им могут придать дополнительное ускорение...
Когда за последним представителем мистралийской знати закрылась дверь, Кантор медленно пошел через весь зал к Орландо. Шаги  гулко звучали в огромном и почти пустом зале и, пока Кантор подходил к Плаксе, тот с тревогой вглядывался в него.
Блики света от праздничного освещения и вправду заставляли предположить, что белая рубашка Диего сплошь залита кровью... но когда Кантор приблизился, Плакса с облегчением увидел, что ему померещилось. 
- Что же ты, твое величество, всякую дрянь во сне видишь? - насмешливо улыбнулся Кантор. Ещё не пришедший в себя Орландо молча наблюдал, как этот нахал опустился рядом с ним на трон... нет, всё-таки на кресло.
- Что, тошно? - спросил он, закуривая.
- Ой, Диего, - вырвалось у короля,  - ты бы знал, как они все меня достали!
- Представляю. - Кантор развалился поудобнее. - Хорошо всё-таки, что  я не принц, что бы по этому поводу ни думал Гаэтано... Правда, он уже так не думает. И то ладно. Знаешь, пошли отсюда куда-нибудь, где поуютнее! Ты ведь, кажется, хотел со мной поиграть в две гитары?
Бедный полуэльф затравленно оглянулся, видно ожидая, что вот-вот в зал войдет разъяренный таким нарушением протокола мэтр Максимилиано или сам король Шеллар.
- Орландо, да пошли они все! И Плаксе на миг показалось, что из глаз Диего плеснулся прежний бесшабашный Кантор... нет, пожалуй,  Эль Драко в своем наиболее отвязном настроении. -  Надеюсь, у тебя найдется что выпить? И не только?
- А тебе же вроде нельзя? Ты сам говорил?
- Вот я тебе и говорю, что сейчас - можно! Давай твою ногу разрабатывать... Кантор тряхнул головой, и словно даже когда-то вороная челка взметнулась над глазами... Он взял Плаксу под руку, и они отправились пить...
Что было дальше, Орландо помнил плохо. Они пили сначала водку, потом ещё что-то, потом заели фангой, и Кантор стал показывать Орландо иномирский блюз, страшно раздражаясь, что тот никак не может попасть в тон...

Ольге не спалось. Она раз за разом вспоминала так внезапно закончившийся обед в "Лунном Драконе", и чем больше она говорила себе, что это полная ерунда и нечего было бегать к Жаку, тем меньше она в это верила.
Конечно, заморочек у Плаксы могло быть сколько угодно... и во сне и наяву. Но ее не покидало ощущение, что Диего сам себя выдал, оборвав Жака так категорично...
В конце концов она всё же заснула, но  легче ей от этого не стало.
Потому что ей опять приснился Кантор. Но не в искалеченном виде и без руки, и даже не тот, что однажды  - легкий, веселый, с татуировкой и в неизменной кожаной жилетке на голое тело... Ей снилось, что она идет по зрительному залу своего театра, и один за другим гаснут огни, так что вокруг становится всё темнее... А она отчаянно пытается найти что-то потерянное, но куда бы ни падал взгляд - там становится сразу темно и ничего не видно.
И уже почти дойдя до сцены, она вдруг видит Кантора, сидящего в первом ряду в странной позе. Ноги вытянуты во всю их немалую длину, руки стиснули подлокотники кресла, а голова запрокинута назад... И лицо - как на той картине Дианы, что она видела...
Она садится рядом, боясь тронуть его даже за плечо, и кажется что-то говорит... Но он не отвечает. И когда она уже решает, что наверное он ее не услышал - раздается ответ:
- Я ведь тебе уже всё написал. Разве ты не читала письмо? Прощай...
Ольга проснулась  и долго уверяла себя, что это всего лишь сон... Что ей померещилось и лицо Диего с заострившимися чертами, и его голос, какой-то неестественно спокойный и гораздо более высокий, чем обычно... Она ещё долго вспоминала Кантора, который на этот раз к ее сну был совершенно непричастен...