Ну-с, поскольку я подсела на белых офицеров...)

Ященко.

Белая гвардия, белый снег,
Белая музыка революции,
Белая женщина, нервный смех,
Белого платья слегка коснуться.
Белой рукой распахнуть окно,
Белого света в нём не видя,
Белое выить до дна вино,
В красную улицу в белом выйти.

Когда ты вернёшься, всё будет иначе и нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернёшься, а я не жена, и даже не подруга,
Когда ты вернёшься к мне так безумно тебя любившей в прошлом,
Когда ты вернёшься увидешь, что жребий давно и не нами брошен.

Сизые сумерки прошлых лет
Робко крадутся по переукам,
В этом окне еле брезжет свет,
Ноты истрёпаны, звуки гулки.
Тонкие пальцы срывают аккорд,
Нам не простят безрассудного дара,
Бьются в решётку стальных ворот
Пять океано земного шара.

Красный трамвай простучал в ночи,
Красный закат догорел в бокале,
Красные красные кумачи
С красных деревьев на землю упали.
Я не ждала тебя в октябре,
Виделись сны, я листала сонник,
Красные лошади на заре
Били копыам о подоконник.

Когда ты вернёшься, всё будет иначе и нам бы узнать друг друга,
Когда ты вернёшься, а я не жена, и даже не подруга,
Когда ты вернёшься, вернёшься в наш город обетованный,
Когда ты вернёшься, такой неприступный и такой желанный.

А. Розенбаум.

Романс Колчака.

Кусок земли, исхлестанный ветрами,
Сухою веткой где-то хрустнет вдруг наган.
Заиндивелыми еловыми бровями
Глаза очертит где-то белая тайга.

Прошу, будь ласков с теми, Бог, кого оставлю
На этой милой, столь забывчивой земле.
Прошу, войди в мой дом, прикрой плотнее ставни,
Чтоб из окон не виден был кровавый след.

А теперь я готов,
Господа или как вас там,
Верой-правдой служить не дано
Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.
Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.

Не сметь срывать с меня гвардейские погоны,
Не сметь касаться лапой русских орденов.
Оставьте институткам этот бред ваш революционный
И отпустите к матерям мальчишек-юнкеров.

Позволю извинить себе убогость мыслей ваших черных,
Но не могу простить нечищенный наган,
Того, что в смертный час мой вы стоите не по форме,
Небритость ваших щек и этот жуткий перегар.

А теперь я готов,
Господа или как вас там...
Верой-правдой служить не дано
Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.

Я принимаю свой парад последний.
Идут полки мои под царственный венец.
Святой отец, святой отец - души предсмертной собеседник -
Уже лежит лицом разбитым ткнувшись в снег.

Земля вас не возьмет и море вас не примет.
Да, можно научиться убивать врагов,
Но верьте мне, но верьте мне - тысячелетие отринет
Тех, кто решился разменять его на год.

А теперь я готов,
Господа или как вас там...
Верой-правдой служить не дано
Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.
Тем, кто веры не знал,
И кому правда не чиста,
Тем, кто небо зажег над страной.

Как с утра набежали тучи,

А теперь светит месяц ясный.

Горько плачет краса-Маруся,

Только это теперь напрасно.

Парень статный, хмельное лето,

Да под осень пришла повестка,

Сколько песен об этом спето,

Нахрена же такая песня?

Звезды светят, девчонка плачет,

А парнишке другое снится:

Автомат, да вагон удачи,

Чтобы бой, чтобы ветер в лица,

Чтобы он да удар пропустит

Не бывало еще ни разу.

Завтра встанет, да песню в зубы,

Мать обнимет, да прыгнет в газик.

И вместо прощанья махнув из окна загорелой рукой

Рванется туда, где в дыму и слезах начинается бой,

Где звезды горят вместе с небом, от дыма не видно ни зги,

Где за лесом речка, за речкою фронт, а за фронтом враги.

Враг навсегда остается врагом,

Не дели с ним хлеб, не зови его в дом,

Даже если пока воздух миром запах,

Он, хотя и спокойный, но все-таки враг.

Если он, как и ты, не пропил свою честь,

Враг не может быть бывшим, он будет и есть.

Будь же верен прицел, и не дрогни рука,

Ты погибнешь когда пожалеешь врага.

Автомат, да вагон удачи,

Только парень опять не весел...

Письма ходят, девчонка плачет

Добавляя куплеты в песню.

Уже год идет наступленье,

И пылают чужие хаты,

Враг бежит, но что интересно,

Что похожи вы с ним как братья.

Как и ты дрался с пацанами

Со двора, руки разбивая,

Провожали его ребята,

И девчонка его, рыдая,

И обидно, что случай дался б,

Он бы бил бы тебя с лихвою –

Коль однажды врагом назвался,

Будь хотя бы врагом-героем.

И вместо проклятий ему посвящая живые стихи

Смеешься о том, что не смерть бы, а водку из этой руки.

Дрожит в амбразуре закат, и ухмылка ползет по щекам,

Как славно бы выпить сейчас по сто грамм таким лютым врагам...

Это присказка, а не сказка,

На войне горе воет волком.

Слово «лирика» здесь опасно,

Тот, кто ноет, живет не долго.

Дан приказ – он оборонялся

В темноту по тебе стреляя,

По горам ты за ним гонялся

По себе его вычисляя:

Те же жесты, одни привычки,

Боже, может и вправду братья!

Не убить – самому не выжить,

Ох придти, расспросить бы батю...

А в прицеле дрожало небо

Слез не пряча. И бой был долгим.

Жаль, что он тебе другом не был.

Ты сильнее. И слава Богу.

И вместо молитв к небесам посылаешь последний патрон –

На память о том, кто был честен и смел, но назвался врагом.

Ну вот и закончилась песня, и в общем, закончился бой.

Ну что же ты грустен, приятель, теперь твоя правда с тобой...

Здорово) Люблю ее стихи

А. Земсков. АДМИРАЛЬСКИЙ РОМАНС

Мне приснилось февральское синее утро,
Ледяные торосы под белой Полярной звездою,
Что сияла с высокого неба божественно - мудро.
И я понял, что скоро умру с этой мыслью простою.

И когда заскрипела во тьме дверь убогой темницы,
Я уже был готов не к земному – к иному допросу.
Лишь при свете коптилки спросил у хромого убийцы:
«Что, не будет суда? Так позвольте хотя б докурить папиросу».

И в словах этих был налёт безразличья к любой из фраз.
И шагнул Адмирал на лёд как тогда, но в последний раз.
Не святой, слава Богу, нет – тоже крови пролил людской.
И последний глубокий след унесёт Ангара весной…

Мне приснилось – и стало отчаянно жалко –
Как уходит под воду корабль под названьем «Россия»,
И как женщина прячет лицо в кружевах полушалка,
И как рушится мир, не взирая на наши усилья.

Этим нужен грабёж, те с трибун обращаются к массам,
Большинство верит мути газетной – простой и понятной.
Мир под красной звездою горит – под безжалостным Марсом.
А я сделал что смог под своею звездой – под Полярной.

И в словах этих был налёт безразличья к любой из фраз.
И шагнул Адмирал на лёд как тогда, но в последний раз.
Не святой, слава Богу, нет – тоже крови пролил людской.
И последний глубокий след унесёт Ангара весной…

Эйна, это прекрасный цикл - он ведь весь посвящен Белой Гвардии? "Лебединый Стан"?

Стих нагло украден у Эль Драко с дайрика. Полагаю, автор - он.

Пусть будет солнце выше горизонта,
А небо – ярче, чем цветные сны.
Мы отделяем линиями фронта
Отрезок дня от снега до весны.

Мне нечего сказать-то тебе – толком,
На пункт «Прощай» был взят ориентир
Прицелом полированной двустволки.
Подъем пропет, вперёд, мой командир.

«Мы, может быть, могли бы…?» - нет, не надо.
Ведь сил не хватит, слёз – опять прощать.
И пусть тебе меня не будет рядом,
Всё лучше, чем страдать-но-обещать.

Лети. И небо станет ярче, чище…
Тебе – оставить разоренный край.
Мне – разводить костёр. На пепелище.
Ведь скоро будет… новый урожай.

Из м/ф Анастасия

Dancing Bears,
Painted wings,
Things I almost remember,
And a song someone sings,
Once upon a December

Someone holds me ,
Safe and warm,
Horses prance through a silver storm,
Figures dancing gracefully,
Across my memory....

Vocalizing

Someone holds me ,
Safe and warm,
Horses prance through a silver storm,
Figures dancing gracefully,
Across my memory....

Far away,
Long ago,
Glowing dim as an ember
Things my heart used to know
Things it yearns to remember

And a song
Someone sings
Once upon a December.